Евгений Гаркушев - Беспощадная толерантность (сборник)

– Вот. Даже пива в лавке я не могу купить! – пожаловался Квам. – Не могу купить табак, мне не продают марихуану. А все из-за чего? Из-за того, что настоящей толерантности в обществе нет! Людей разделили на два сорта, и верхушка угнетает нас, людей без прав… Словно в мрачное средневековье!

Глазастая Агнешка шмыгнула носом. Она была влюблена в Квама и искренне жалела его. И правильно. Ведь он – борец за свободу! Что может быть благороднее?

– Но мы отстоим свои права! – решительно взмахнул банкой с пивом Квам. – Ты не передумала?

– Нет! – решительно заявила Агнешка. – Ведь еще не скоро?

Последние слова были произнесены с надеждой.

– Не очень скоро. Бомба еще не готова. Йохансон опять ушел в запой, а другие парни готовы воевать лицом к лицу с угнетателями, если у них будет оружие, бить их заточками из-за угла, но слабо разбираются во взрывотехнике.

– А ты, Квам? Ты ведь такой умный!

– Я организатор. Без меня вообще все пропадет. И вообще, твое дело – доставка бомбы в нужное место. Меньше знаешь – для тебя же лучше. Планирование – моя задача.

– А если я взорвусь вместе с другими?

Квам поморщился. Такие тупые вопросы Агнешка задавала постоянно. И как только она сдала экзамен на гражданство? Толерантности ей не занимать, а вот ума не хватает… Возможно, Агнешкой и правда придется пожертвовать. Чтобы не болтала. Распустится после того, как увидит гору окровавленных, искореженных трупов. Поэтому, возможно, взрывной механизм стоит привести в действие раньше. До того, как девушка оставит пакет в нужном месте.

– Тебе ничего не грозит, – уверил Агнешку Хабиби. – Но каждый из нас должен быть готов отдать жизнь за свободу. Я готов! А ты?

– И я тоже…

При мысли о предстоящей акции Хабиби возбужденно вздохнул. Агнешка поняла его вздох превратно и попыталась нежно прильнуть к соратнику по боевой ячейке.

– Не сегодня! – почти проорал Квам. – У меня слишком много дел!

– Тогда я пойду, – прошептала девушка. – Не буду мешать. В пакете еще три банки пива и два блока сигарет. Сколько смогла купить.

– Травку не раздобыла?

– Мне не положено… Я ведь на испытательном сроке.

– Могла бы кого-то попросить!

– Сдадут властям, будут неприятности.

– Да, граждане – они такие. И девушке травки пожалеют… Их толерантность протухла, – согласился Квам, поднимая мешок с запретным для социалов алкоголем и табаком. – Сиди здесь еще десять минут. Нас не должны видеть вместе. А деньги ты принесла?

Агнешка сунула Кваму тощий конверт. Хабиби забрал его и, не прощаясь, решительно зашагал через парк в сторону бедного района. Мешок выглядел подозрительно, но не будет же патруль останавливать его каждые пять минут? Хотя, если поймают с пивом…

Пришлось круто развернуться и отправиться в сторону богатого квартала. Социала, который идет с мешком прочь от своего жилья, никто не остановит. Пока Агнешка не устроила взрыв, что носят в своих мешках неграждане, вообще мало кого интересует… Потом, наверное, будет интересовать!

А вот проверить, не украл ли социал чего-нибудь в богатом квартале, патруль может. Поэтому нужно затеряться в толпе. Есть одна улочка с зоомагазином…

При мысли о зоомагазине у Хабиби перехватило дыхание. Может быть, сегодня? Деньги были, уверенность в себе – тоже.

Десять минут, и Квам вошел в полутемный подвал. Здесь кричали попугаи, булькала вода в аквариуме. Обострившимся слухом Хабиби услышал тонкий писк крыс в дальнем углу. Большой гусь ворочался на своем насесте и молчал, глядя на позднего посетителя оранжевыми глазами.

– Гусь сколько стоит? – хрипло спросил Квам.

Названная продавщицей сумма потрясала воображение. У социала не было и десятой части нужных денег.

– Дай мне тогда две крысы, – развязно попросил Квам, глядя на продавщицу – скорее всего, такую же социалку, как и она сам – сверху вниз.

– Удостоверение, – потребовала девушка.

Квам, выругавшись про себя, протянул ей свою карточку.

– Негражданам не положено. Согласно закону о защите животных, – покачала головой продавщица. – Социал не может нести ответственность за живое существо. Вы можете купить только корм.

– Зачем мне корм? Но неужели я не могу нести ответственность даже за крысу? – возмутился Хабиби.

– За крысу в том числе. Таковы правила.

– И это свобода, сестра? – патетически воскликнул Квам и воздел руки к низкому потолку. – Я не могу завести себе крысу! Товарища, который будет любить меня больше, чем это лицемерное, равнодушное, жестокое общество!

Дать бы продавщице по наглой физиономии, а потом разнести этот магазин… Но кругом камеры. Поймают сразу, и три года исправительного трудового лагеря гарантированы. А все почему? Потому, что толерантность фальшивая, подменная!

Негодуя, Квам вышел на улицу и, размахивая мешком, зашагал в сторону дома. Со стен на него глядели камеры видеонаблюдения. В каждую хотелось плюнуть.

Только в узких глухих переулочках, соединяющих благополучные улицы старого благополучного города, камер не было. Зачем? Ведь входы и выходы надежно контролировались другими камерами…

В одном из таких переулков разгуливал вдоль глухой каменной стены пушистый рыжий кот. Гигиенический ошейник, бирка с адресом владельца. Вполне себе домашний котик… Редкая удача! И почему Квам не купил хотя бы немного корма, чтобы подманить рыжего хитреца?

Хабиби присел на корточки, позвал кота. Тот подошел, мяукнул. Не веря своему счастью, Квам осторожно взял его за ошейник, сорвал бирку с данными владельца и сунул ее в карман – выбросить нужно будет позже, не в этом переулке. Кота он погладил и аккуратно посадил в мешок. Тот и не мяукнул. Сидит на антидепрессантах? Не очень хорошо… Впрочем, все равно!

С пойманным котом Квам зашагал в сторону своего квартала еще бодрее. Есть, есть одна полянка за молодыми зелеными кустами, вдали от камер! Там риска быть пойманным гораздо меньше. Но если и так – что значат три года в исправительном лагере по сравнению с настоящим живым котом? Таким пушистым, таким мягоньким и теплым.

Поворот. Еще поворот. Патруль граждан топает в вечерних сумерках по другой стороне улицы. Главное ничем не выдать себя. Не проявить беспокойства. И чтобы кот не мяукнул некстати.

Нет, пронесло. Переулочек, свалка с мусорными контейнерами – здесь-то камер хватает, – тропинка между кустов… Вот и она – полянка!

Осторожно запустив руку в мешок, Квам извлек оттуда кота. Тот недовольно заурчал, выгнул спину. Не урчи, рано…

Хабиби вынул из кармана плотный рулончик скотча – такая вещь всегда может пригодиться. Потом достал из-за голенища сапога острый тонкий клинок – подарок Агнешки борцу революционной ячейки. Нож – не холодное оружие по классификации полиции, но острый, как медицинский скальпель.