Звёзды - Юэ Ци
Если и этого мало, то за пределами Солнечной системы, в девяноста пяти процентах скрытой Вселенной, под оболочкой темной материи существует бесчисленное множество «взрослых инопланетных цивилизаций», обладающих технологической мощью как минимум на уровне сферы Дайсона. Какова вероятность, что они «придут с миром», как в голливудских фильмах? Одна на миллиард?
Когда ясли откроются, человеческие технологии будут уничтожены, и естественная среда распадется совершенно непредсказуемым образом. И пока люди голышом будут пытаться выжить в новой Вселенной, бесчисленные инопланетные цивилизации станут исследовать Солнечную систему и протягивать человечеству свои щупальца с непонятными целями.
Когда тектосы завершат свою миссию, мир приподнимет вуаль и покажет истинное лицо. Но сколько у людей шансов выжить в этой новой Вселенной?
Думая обо всем этом, Ван Хайчэн почувствовал себя измотанным. Ему очень хотелось знать: расскажи он обо всем Бай Хунъюй, что бы она сказала? Наверное, у нее появилось бы много оптимистичных и даже наивных мыслей, возможно, она смогла бы успокоить его страхи и даже убедить, что тектосы не уничтожат человечество.
Но Бай Хунъюй рядом не было.
Он действительно старался изо всех сил.
Этим миром движет не разум, не страх, а борьба. На Земле семь миллиардов человек, почти двести стран, бесчисленные силы ввязываются в бесконечные споры. Ты подобен рыбе, плывущей против течения по порогам. Может, возле них тебя поджидает голодный бурый медведь, но рыба вокруг постоянно оказывается погребенной на дне пропасти, и ты можешь только рваться вверх, рваться вверх.
Неважно, что такое тектосы, пока они существуют, кто-то будет дергать за веревку, разница только в том, кто.
До тех пор, пока они существуют.
В темноте Ван Хайчэн кое-что вспомнил, обернулся, уставился на стену гостиной и застыл на долгое время.
Ты действительно старался изо всех сил?
В отчаянии он посмотрел на эту квартиру, на стену, куда собирался повесить звездную карту.
Еще час назад ему казалось, что никакую проблему в его жизни нельзя решить – ни с домом, ни с тектосами. Все находилось вне его контроля, все было ему врагом.
«Нет ничего, что нельзя было бы решить. Все зависит от того, хотите вы этого или нет. Смотришь, много ли заплатят и большая ли проблема, вот и все».
Чэнь Шэн был прав. Возможно, это и был действующий закон реальности, вопрос состоял лишь в том, готов ли он достаточно заплатить.
Но какая цена теперь покажется высокой, если даже скорость света изменилась?
Ван Хайчэн не стал зажигать свет, обыскал опустевшую квартиру и наконец нашел на кухне овощечистку нужного размера. Вернувшись в гостиную, встал в центре и вновь посмотрел на стену.
Он знал, что пишет как курица лапой, и то, что буквы вырезают затупившимся концом овощечистки, не делало их краше. К тому же стена оказалась неожиданно твердой, и рука постоянно соскальзывала. Но это не имело значения.
Потребовалось почти десять минут, чтобы дописать послание, и все это в темноте – свет он не зажигал. Вырезав буковки, больше не смотрел на них. Надпись получилась кривой, но это было и не важно.
Ван Хайчэн спокойно покинул дом, который больше не занимали посторонние, теперь он принадлежал только ему. Ван Хайчэн никогда здесь не жил, а скрипку, специально привезенную по такому случаю, вновь положил в футляр и забрал. После себя оставил лишь несколько строк на стене гостиной.
Сквозь звездный свет, пробивавшийся сквозь ночную тьму, на ней можно было разглядеть корявые буквы:
Надеюсь, китайская молодежь сможет сбросить оковы холода и будет упорно стремиться вверх. Кто может что-либо сделать – пусть делает, кто может что-либо сказать – пусть скажет. Если есть немного тепла и лучик света, то можно, как светлячок, хоть на чуть-чуть рассеять тьму, не дожидаясь факела. А если факел так и не появится, единственным светом буду я сам.
Три месяца спустя часовой, заступавший ранним утром на пост на базе, обнаружил, что один солдат «заснул» в диспетчерской.
Вероятно, воспользовавшись хаосом перед сменой дежурных глубокой ночью, Ван Хайчэн бесшумно проник в помещение для хранения тектосов, а затем покинул усиленно охраняемую базу. То, что он – первооткрыватель проекта, оказалось как нельзя на руку, в конце концов, он был краеугольным камнем проекта «Звезды», и после того, как он был признан «надежным», пройдя несколько уровней строгих проверок, ему вновь предоставили чрезвычайно высокие полномочия в вопросах безопасности.
В последний раз камера поймала Ван Хайчэна у внешних ворот базы. На его спине висел футляр от скрипки. С тех пор никто больше астронома не видел. В следующий раз Ван Хайчэн появился только четыре года спустя. Вместе с ним исчезло несколько тектосов, в том числе четыре «Моисея», три «Долли» и шесть «Цзаофу». Кража этих артефактов была хоть и серьезной, но не фатальной для всего проекта. Но Ван Хайчэн вдобавок унес единственную в мире «Пчеломатку», и вот это очень серьезно повлияло на исследования.
Без нее дальнейшее развитие всех остальных тектосов замерло и не могло перейти к следующему этапу.
К тому времени проект «Звезды» больше не принадлежал одному только Китаю. После некоторых трений разные страны решили работать сообща и сделать его по-настоящему международным. Дезертирство Ван Хайчэна намекало на ужасный факт: среди участников проекта, среди этих самых элитных мозгов оказалось очень много людей с паническими, тревожными расстройствами и с подозрениями по поводу тектосов. Словно сухая солома, которой было достаточно одной искры от светлячка Ван Хайчэна, чтобы вспыхнуть. Не будь так, он один никогда бы не смог обойти все меры безопасности так гладко.
В течение следующих лет в проекте «Звезды» дважды проводили проверку внутреннего персонала, но сеть «Светлячок» оказалась неистребима, как сорняк.
Идеологические споры вечны и непримиримы, справедливость и истина не могут объединиться, так как вечны только споры и противостояния. Это верно в отношении политики и настолько же верно в отношении науки.
Глава двадцать третья
Точное расстояние от потолка центральной базы проекта «Звезды» до поверхности, то есть пола первого этажа Глобального центра, составляло сто семьдесят три метра. Наверху это было бы равно высоте небоскреба примерно в сорок этажей. В современных городах такая высота даже не кажется чем-то значительным.
Но если на то же расстояние углубиться под землю, то окажешься в черной бездне, не знающей света, за естественным рубежом, который скрывает все сущее. Большая часть промышленной системы Сычуани создавалась под нависшей угрозой ядерной войны. В тени ядерной зимы, упавшей на мир во второй половине двадцатого века, Китаю пришлось построить на Юго-Западе целую страну для подготовки к постапокалиптическому возрождению, но даже в той системе никогда не планировали базы на глубине в сто семьдесят три метра.
От базы к поверхности шло всего четыре вертикальных прохода, два внутрь и два наружу. До тех пор, пока они были заблокированы, даже при условии оккупации города потребовалось бы не менее полумесяца, чтобы прорваться на базу. И даже если на город сбросили бы ядерную бомбу, которая камня на камне от него не оставила бы, проекту «Звезды» это бы ни капельки не повредило.
Но казалось бы идеальная защита, столкнувшись с тектосами, оказалась не толще полупрозрачного листа пергамента, всего за пару минут сорванного с игрушки. Все приготовления министерства были совершенно бесполезны. Тектос «Долли» прорыл к базе огромный туннель. Даром что проведенные над ним исследования подарили миру много знаний, в том числе генетическую модификацию и множество других медицинских технологий, но министерство не додумалось до подобного применения.
«Долли» была детектором, он записывал генетическую информацию всей биологической материи, с которой вступал в контакт, а затем воспроизводил ее структуру. Всех «Долли» соединяла какая-то непостижимая связь, точно так же, как «Пчеломатку» и другие тектосы. Информация, записанная на одну из них, могла воспроизводиться другой. Исследователи предположили, что целью «Долли» были обнаружение и фиксация эволюции жизни на Земле. Вероятно, она не обладала способностью изменять законы Вселенной.
