Я живу в октябре - Лыков Максим
Его вневременной визави выглядел гораздо лучше, чем в прошлый раз. Полувоенный вид сменился на франтоватую иностранную куртку с тёмно-синей джинсой. На лице играл здоровой румянец. Только глаза оставались по-прежнему грустными.
– Отправлял корреспонденцию? – спросил Павел.
– Так точно! – шутливо отозвался Феликс, прикладывая пальцы к бараньей шапке. – Исполнено лучшим образом, ваше благородие!
– И Сосновскому?
– Несомненно!
– С нужной вставкой?
– Обижаешь, командир!
– А моя копия?
– Вот, в папке.
Павел бегло пробежался по листам.
– Спасибо, Феликс. То, что надо.
Он широко улыбался. Наверное, первый раз за всё время их знакомства.
– Значит, мы можем сделать следующий шаг.
– Сегодня? – Феликс вдруг почувствовал, как похолодело внизу живота. – Не ожидал.
– Я не уверен, что получится, – предупредил Павел. – С Эчем я смог, но кто знает… Но я обещал, я исполню.
– Куда мы… – Феликс сглотнул. – Отправимся?
– Нам нужен общий маяк. Человек, которого мы оба знаем.
– Эч?
– Это был бы самый простой вариант, – скривился Павел. – Но… не стоит. Эч вообще не знает, что я нашёл тебя.
– Вот как, – хмыкнул Феликс. – В одиночку играешь, Павел?
– Так надо, – неожиданно твёрдо ответил тот. – Мы отправимся к Ваське.
– К кому?!
– К твоему персонажу. Точнее к живому прототипу.
– В прошлое?
– В будущее, хотя это будущее с линейной точки зрения. – поправил Павел. – Васька сейчас там. После перемещения он стал обычником.
– Я тоже стану… ммм… обычником?
Павел пожал плечами.
– Но всё равно я увижу наше будущее… Пошли-ка, – потянул Феликс его за рукав. – Покажу местные достопримечательности.
Они дошли до коттеджа горнолыжников, болтая о всяких пустяках.
– Это и есть летающая тарелка?
– Ага, – кивнул Феликс. – Финны пару лет назад поставили. Теперь видишь, все памятные портреты делают.
Действительно, на фоне белой чернооконной тарелки фотографировалась парочка. Солнце било им в глаза. Парень с девушкой смешно щурились.
– Забавно, – серьёзно сказал Павел. – Какое беспечное время.
– Что ты имеешь в виду?
– Не обращай внимания, Феликс. Устал я немного.
– Бывает… Ты мне вот что скажи. Что мне в этом будущем делать? Мне очень интересно, ты не подумай. Но может быть найдётся какое-то дело, занятие?
– Тебе нужно писать, Феликс.
– Для кого? – искренне удивился тот. – Кто меня в твоём будущем знает?
– Для лунников писать и для прочих…хрономутантов.
– Понравилось?
– Да, – признался Павел. – С таким термином я ещё не сталкивался.
– Щёлкни нас, отец, – обратился к Феликсу ражий детина в тёмных очках.
Феликс кивнул, забирая «ФЭД»
– Выдержку я выставил, – объяснил детина. – Вот сюда встань, тут хорошо будет.
– Боря! – позвала приятеля девушка. – Иди уже сюда!
– Подожди, Галка! Надо же показать человеку!
Он поспешил воссоединиться со своей пассией.
Феликс сделал несколько снимков.
– Беспечное время… – повторил вполголоса Павел.
– Так значит, писать для хрономутантов? А как сохранять написанное? Как общаться с читателем?
– Не знаю я, Феликс, не наседай, – поморщился Павел. – Но что я точно усвоил, временные петли не приговор. Это лишь ступень, от которой можно оттолкнуться и пойти дальше. У нас может быть иное отношение со временем. У нас, у людей.
– Хроночеловечество, – пробормотал Феликс.
– Да, – с жаром отозвался Павел. – И у хроночеловечества тоже бывают свои мутанты. Кромешники, эпилептики и другие. Можно стать таким, как я, перелетать из эпохи в эпоху. И даже больше. Я уверен, что мои возможности не предел, понимаешь? Но всё это нужно осмыслять. Собирать. Рассказывать. А уж как донести твои тексты до лунников – разберёмся. У нас есть много организаций. Я тебе про почтовиков рассказывал? В общем, это технический вопрос, он решаемый, Феликс.
В грустных глазах Павла теперь горел огонь. Феликс невольно заслушался – всегда привлекают речи, которые льются от искреннего сердца.
– Давно хотел спросить, – Феликс дождался, когда Павел закончит. – А причём тут Луна? Почему всё так закрутилось вокруг полнолуния?
– Это ещё одна загадка, – пожал плечами Павел. – Возможно, есть связь с гравитационным полем, может быть, это мощная психологическая сцепка, которая затрагивает какие-то древние отделы нашего мозга. Понятия не имею. Но по своему опыту знаю, что это не обязательный фактор. Луна – условность, которая нашему мозгу зачем-то нужна, как игрушка ребёнку, чтобы не боялся идти к врачу.
Я живу в октябре. Эпилог
Я часто прихожу к пруду, сажусь на скамейку и смотрю на разрезающих с хозяйской уверенностью водную гладь уток. Прошло три года с момента нашего расставания с Пашей. Маргариту с тех пор я не видел.
На следующий цикл я позвонил ей и рассказал, как было дело. Она стоически молчала. Я успел передумать всё на свете – и что мне стоило дождаться личной встречи, и что нужно было подобрать другие слова, и вообще пообещать, что всё будет хорошо. Одно стало ясно во время этой затяжной паузы – я не жалею. Всё было до суровости правильно.
– Ты безжалостен, Алекс – сказала она чужим голосом. – Прости, но я не хочу тебя больше видеть.
– Слышу тебя. Но так было надо.
Если бы Рита закричала на меня, зарыдала, обругала, то я знал бы что делать. Но она лишь холодно попрощалась и отключилась, оставив меня наедине с короткими гудками.
После чего я уехал. Я стал вторым Барри, стараясь объездить как можно больше стран. Я потерял счёт самолётам, отелям, городам… Мне всё казалось, что за новым поворотом, с новыми лицами, внутри что-то перевернётся, что-то начнётся заново. Это были тщетные надежды. На самом деле, я убивал время, надеясь на хоть какую-то весточку от сына.
Московские дозорные перестали опекать меня. После стольких лет я чувствовал себя как-то неуютно и всё время подозревал, что за мной тайно следят. Так, наверное, чувствуют себя разведчики на пенсии – профессиональную деформацию непросто излечить.
Любезной со мной оставалась только Алиса, но её электронным мозгам так полагалось.
Но в прошлый цикл кое-что случилось. Чёрным эквадорским вечером в пляжное бунгало завалился тощий смуглый человек и, подойдя ко мне, на ломаном русском заявил:
– Паша быть. Паш.
– Ты сказал
