Гарри Тартлдав - «Если», 1999 № 10

Именно благодаря Подольному в журнале появлялось все, достойное упоминания в нашей фантастике. Здесь были напечатаны ранние вещи Стругацких, а также их поздние повести. Здесь публиковалась замечательная повесть Мирера «У меня восемь жизней». Здесь появлялись переводы лучших американских и английских авторов. Многие сотни тысяч читателей подписывались на «Знание — сила» как на эталон журнала. И в этом заслуга Романа Подольного.

Будучи человеком остроумным и изобретательным, Подольный стоял и за многими нестандартными начинаниями в редакции. Например, Подольный придумал «Академию веселых наук». Здесь печатались сообщения сомнительные и более чем сомнительные. Например, как-то в «Академии» появилась статья о том, что жирафа быть не может, потому что у живого существа не бывает такой длинной шеи. Вы бы видели, сколько писем пришло в редакцию! Сотни! В них читатели, слепо верящие в печатное слово, выражали возмущение тем, что журнал «Огонек» поместил фотографию этого якобы существующего животного! Сыпались упреки в адрес Брема и учебников зоологии.

Но высшим проявлением этой святой простоты мне представляется реакция прессы на небольшую шутливую заметку Льва Минца в журнале «Вокруг света» примерно такого содержания: «Интересный обычай существует в княжестве Раджапур в Южной Индии. Каждые полчаса под окном магараджи стреляет пушка и специальный глашатай кричит: «Тише, тише, властитель отдыхает!»

Минц собирал и наклеивал в тетрадку перепечатки этого сообщения в различных журналах. Их было немало.

Я написал в «Академию веселых наук» письмо из города Великий Гусляр. Пенсионер Ложкин сообщал, что грецкие орехи — наши ближайшие братья по разуму. В палеонтологическом прошлом они ползали по веткам деревьев и охотились на мух, но затем любовь взяла вверх, и, чтобы не отвлекаться, орехи объединили два мозга под твердой скорлупой. Теперь они нежатся, забыв о внешнем мире.

Разумеется, в письме все объяснялось подробнее, эволюция грецких орехов рассматривалась со ссылками на авторитеты, и в конце был призыв: откажитесь от пожирания братьев по разуму!

На эту публикацию пришло несколько десятков откликов, в основном с обещаниями никогда больше не есть грецких орехов. Лучшим из писем было коллективное послание от пограничной заставы.

Еще одним из изобретений Подольного, имевшим отношение к фантастике, была Комиссия по контактам.

Подольный придумал создать комиссию из ученых, скептиков по натуре, для рассмотрения претензий людей, взгляды которых выходят за пределы науки.

Экспертов было чуть больше дюжины, редакция ставила нам чай и печенье. В журнал приходили телепаты, телекинезисты, создатели новой хронологии и прочие волшебники. Должен сказать (а если кто остался в России из членов комиссии, он подтвердит), что ни один из визитеров не смог прочесть мыслей, угадать треугольников, двинуть стакан или доказать, что античный мир придумали средневековые монахи. А уж о летающих блюдцах и таинственных пришельцах лучше не упоминать. Посетители уходили с комиссии обиженными. Благо у нас было могучее чувство юмора и принцип необычного, предложенный математиком Юрой Эстриным: «Ни одна мифология мира не сумела придумать кенгуру».

Но потом комиссия, столь гордая и скептическая, позорно опростоволосилась. Виноват был фон Денникен.

Он поставил фильм «Воспоминание о будущем», который в те годы делил первое место по популярности с фильмом «Зачем я это сделала?» — о гибельности абортов. Когда я смотрел «Воспоминание…», то в пределах своей специальности понимал: как врет автор, почему врет и в чем его слабость.

Но лишь только фильм выходил за пределы моих знаний, я ловил себя на позорной мысли: «А вдруг в этом что-то есть?»

Оказалось, что мои коллеги по Комиссии, посмотревшие творение Денникена, также находятся в некотором смятении. И кто-то предложил пойти еще раз и посмотреть картину коллективно, дабы написать совместную рецензию.

Мы уселись в зале с записными книжками. И каждый ждал своей добычи…

Ага, говорил себе я, вот железная колонна в Дели, которая умудрилась не ржаветь полторы тысячи лет, поскольку сделана, конечно же, пришельцами из особо чистого железа. Но фон Денникен не знает, а его читатели и подавно, что один шведский металлург решил проверить, так ли это, и выкопал яму у подножия колонны. Затем взял на анализ частицу металла и выяснил, что колонна склепана из кусков достаточно «грязной» стали, глубоко проржавела у основания, где на нее попадает влага из почвы. Держится она лишь силой особо сухого воздуха в том районе.

И вот подобные вполне научные факты вспоминал каждый из нас на просмотре фильма.

Мы написали коллективную рецензию. И даже не очень глумились над Денникеном, который в то время сидел за мошенничество в швейцарской тюрьме. После чего стали ждать благодарности от читателей.

И тут наступила катастрофа!

В редакцию пришло несколько сот писем. И ни одного, в котором говорилось бы: «Молодцы, доктора наук, славно потрудились!» В этих письмах предлагалось лишить нас ученых степеней, выгнать с работы, обломать паршивые пальцы, посадить в тюрьму и даже расстрелять, чтобы мы не портили воздух славной планеты Земля.

Впрочем, мы недолго расстраивались. Мы быстро сообразили, что попытались бороться научным скептическим словом с явлением религиозного сознания. Неподвластным логике. И были обречены на поражение.

Мой первый рассказ был напечатан в журнале «Вокруг света». Это было постыдное произведение — не только потому, что рассказ был плохо написан, но и потому, что он был склеен из кусков казенного патриотизма.

На строительстве советских «подарочных» объектов шофер Миша (Маун Джи) подвергается укусу злобной ядовитой змеи. Советские люди успевают привезти его в Пастеровский институт. Вот, пожалуй, и все.

Но какие люди!..

Когда же я впервые напечатал сугубо фантастический рассказ?

Это история не только давняя, но и длинная.

Дело происходило в середине шестидесятых годов, в «Искателе», приложении к «Вокруг света».

Мы боролись с пьянством.

Очень уж тогда было принято пить на рабочих местах. Я даже из АПН сбежал, потому что там каждый рабочий день кончался походом в шашлычную «Эльбрус» на Тверском бульваре.

Примерно то же творилось и в «Вокруг света». И мы решили: с этим надо кончать! Но безболезненно.

Прежде всего мы скинулись. Купили бутылку водки за 2 рубля 87 копеек, бутылку коньяка за 4 рубля 12 копеек и совсем уж недорого — бутылку портвейна для пижонов.

Бутылки поместили в шкаф. Рядом положили ржаных сухариков, поставили рюмку и пустое блюдце.