Клиффорд Саймак - Театр теней: Фантастические рассказы

Питер встал со скамьи и пошел прочь. По радио сказали, что его увезли из дома три дня назад. Немудрено, что он так проголодался.

Три дня — и за это время здание поднялось на тысячу этажей и раскинулось на площади сто акров.

Теперь он уже шел не торопясь: у него очень болели ноги, от голода сосало под ложечкой.

Он должен вернуться к зданию во что бы то ни стало. Вдруг он осознал, что сделать это необходимо, но еще не понял, почему он должен так поступить, откуда в нем эта страстная устремленность.

Как будто он что-то забыл там и теперь надо идти и разыскать забытое. «Я что-то забыл»,— не шло у него из головы. Но что он мог забыть? Ничего, кроме боли, сознания, что он неизлечимо болен, и маленькой капсулы с ядом в кармане, которую он решил раздавить зубами, когда боль станет невыносимой.

Он полез в карман, но капсулы там уже не было. Она исчезла вместе с бумажником, перочинным ножом и часами. «Теперь уже все равно,— подумал он,— капсула мне больше не нужна».

Он услышал позади себя торопливые шаги и, поняв, что догоняют именно его, резко обернулся.

—   Питер! — крикнула Мэри,— Питер, мне показалось, что это вы. Я так бежала за вами.

Он стоял и смотрел на нее, не веря своим глазам.

—   Где вы пропадали? — спросила она.

—   В больнице,— ответил Питер,— Я убежал оттуда. Но почему вы…

—   Нас эвакуировали, Питер. Пришли и сказали, что нужно уехать. Часть наших расположилась лагерем в той стороне парка. Папа просто из себя выходит, но я понимаю его: нас заставили уехать в самый сенокос, да и жатва скоро.

Она запрокинула голову и посмотрела ему в лицо.

—   У вас такой измученный вид,— сказала она,— Вам опять плохо?

—   Плохо? — переспросил он и тут же понял, что соседи, по– видимому, знают… что причина его приезда на ферму давным– давно известна всем, потому что секретов в деревне не бывает…

—   Простите, Питер,— заговорила Мэри,— Простите. Не надо было мне…

—   Ничего,— сказал Питер,— Все прошло, Мэри. Я здоров. Не знаю уж как и почему, но я вылечился.

—   В больнице? — предположила Мэри.

—   Больница тут ни при чем. Я поправился еще до того, как попал туда. Но выяснилось это только в больнице.

—   Может быть, диагноз был неправильный?

Он покачал головой:

—   Правильный, Мэри.

Разве можно говорить с такой уверенностью? Мог ли он, а вернее врачи, сказать определенно, что это были злокачественные клетки, а не что-нибудь иное… не какой-нибудь неизвестный паразит, которого он, сам того не ведая, приютил в своем организме?

—   Вы говорите, что сбежали? — напомнила ему Мэри.

—   Меня будут искать. Полковник и майор. Они думают, что я имею какое-то отношение к машине, которую нашел. Они думают, я ее сделал. Они увезли меня в больницу, чтобы проверить, человек ли я.

—   Какие глупости!

—   Мне нужно вернуться на ферму. Я просто должен вернуться туда.

—   Это невозможно,— сказала ему Мэри,— Там всюду солдаты.

—   Я поползу на животе по канавам, если надо. Пойду ночью. Проберусь сквозь линию заграждения. Буду драться, если меня увидят и захотят задержать. Выбора нет. Я должен попытаться.

—   Вы больны,— сказала она, с беспокойством вглядываясь в его лицо.

Он усмехнулся:

—   Не болен, а просто хочу есть.

—   Тогда пошли.

Она взяла его за руку. Он не тронулся с места.

—   Скоро за мной начнется погоня, если уже не началась.

—   Мы пойдем в ресторан.

—   Они отобрали у меня бумажник, Мэри. У меня нет денег.

—   У меня есть деньги, которые я взяла на покупки.

—   Нет,— сказал он,— Я пойду. Теперь меня с пути не собьешь.

—   И вы в самом деле идете туда?

—   Это пришло мне в голову только что,— признался он, смущаясь, но в то же время почему-то уверенный, что его слова не просто безрассудная бравада.

—   Вернетесь туда?

—   Мэри, я должен.

—   И думаете, вам удастся пробраться?

Он кивнул.

—   Питер,— нерешительно проговорила она.

—   Что?

—   Я вам не буду обузой?

—   Вы? Как так?

—   Если бы я пошла с вами?

—   Но вам нельзя, вам незачем идти.

—   Причина есть, Питер. Меня тянет туда. Как будто в голове у меня звенит звонок — школьный звонок, созывающий ребятишек.

—   Мэри,— спросил он,— на том флаконе с духами был какой-нибудь символ?

—   Был. На стекле,— ответила она,— Такой же, как и на вашем нефрите.

«И такие же знаки,— подумал он,— были в письмах».

—   Пошли,— решил он вдруг,— Вы не помешаете.

—   Сначала поедим,— сказала она,— Мы можем потратить деньги, которые я взяла на покупки.

Они пошли по дороге рука об руку, как два влюбленных подростка.

—   У нас уйма времени,— сказал Питер.— Нам нельзя пускаться в путь, пока не стемнеет.

Они поели в маленьком ресторане на тихой улице, а потом пошли в магазин. Купили буханку хлеба, два круга копченой колбасы, немного сыра, на что ушли почти все деньги Мэри, а на сдачу продавец дал им пустую бутылку для воды. Она послужит вместо фляги.

Они прошли городскую окраину, пригороды и оказались в поле; они не торопились, потому что до наступления темноты не стоило забираться слишком далеко.

Наткнувшись на речушку, они уселись на берегу, совсем как парочка на пикнике. Мэри сняла туфли и болтала ногами в воде, и оба были невероятно счастливы.

Когда стемнело, они пошли дальше. Луны не было, но в небе сияли звезды. И хотя Мэри с Питером спотыкались, а порой плутали неведомо где, они по-прежнему сторонились дорог, шли полями и лугами, держались подальше от ферм, чтобы избежать встреч с собаками.

Было уже за полночь, когда они увидели первые лагерные костры и обошли их стороной. С вершины холма были видны ряды палаток, неясные очертания грузовиков, крытых брезентом. А потом они чуть не наткнулись на артиллерийское подразделение, но благополучно скрылись, не нарвавшись на часовых, которые, наверно, были расставлены вокруг лагеря.

Теперь Мэри с Питером знали, что находятся внутри эвакуированной зоны и должны пробраться сквозь кольцо солдат и орудий, нацеленных на здание.

Они двигались осторожнее и медленнее. Когда на востоке забрезжила заря, они спрятались в густых зарослях терновника на краю луга.

—   Я устала,— со вздохом сказала Мэри,— Я не чувствовала усталости всю ночь, а может, не замечала ее, но теперь, когда мы остановились, у меня больше нет сил.

—   Мы поедим и ляжем спать,— сказал Питер.

—   Сначала поспим. Я так устала, что не хочу есть.

Питер оставил ее и пробрался сквозь чащу к опушке.

В неверном свете разгоравшегося утра перед ним предстало здание — голубовато-серая громадина, которая возвышалась над горизонтом подобно тупому персту, указующему в небо.