Евгений Войскунский - Девичьи сны (сборник)

– Костя! – обращается к мужу Рита. – Не занимай телефон, сейчас должны звонить Мурзаковы.

– Да, в Алжир, – продолжает Константин Рогачев. – Я говорил тебе. А? Буду работать в аппарате экономического советника… На три года… Что?.. Ну как это – зачем? Интересная работа, хорошие условия… Спасибо, отец. Ну, желаю тебе… Что? Адрес Миши Черемисина?

– Костя, кончай разговор!

– Где-то был записан, – говорит Костя в трубку, – но понимаешь, сейчас я вряд ли… у нас тут сборы полным ходом… Что?.. Н-ну, хорошо, – он недовольно морщит лоб, – попробую поискать.

Он кладет трубку рядом с аппаратом, открывает cекретер, встроенный в стенку.

– Костя, – сердится жена, – ты с ума сошел! Мурзаковы должны звонить, они же должны забрать Енисея!

– А что я могу поделать? – Костя роется в бумагах, записных книжках. – Отцу срочно понадобилось…

– То годами не звонит, а то вдруг ему понадобилось что-то, так вынь да положь!

– Тише, тише! – Костя кивает на трубку.

– Еле уговорили Мурзаковых взять собаку, а когда их ждешь, он занимает на час телефон! Ты что, не знаешь их? Психанут и не приедут!

– Подсократись, Рита, – роняет Костя, продолжая листать записные книжки.

А она раздраженно сбрасывает с кресла одежду, кричит:

– Бесчувственный чурбан! Если Мурзаковы не приедут за Енисеем, я никуда не поеду! И уйду от тебя, так и знай!

Енисей лежит у ее ног, узкую умную морду повернув к Константину и глядя как будто укоризненно.

Наконец Костя нашел нужную запись. Говорит в трубку:

– Отец, слушаешь? Вот Мишин адрес, записывай: Карабурун, улица Сокровищ моря, двенадцать. Да, Сокровищ моря. Номера квартиры нет. А? Да нет, никто не кричит. Это… магнитофон у нас играет…

Карабурун был некогда построен на месте древнегреческого поселения на скалистом берегу Понта Эвксинского. Это живописный курортный городок, в котором белые дома под черепичной кровлей, рассыпанные по склонам зеленых холмов, славно соседствуют со старинными – кажется, генуэзскими – сторожевыми башнями.

Улица Сокровищ моря – на самой верхотуре. Тут стоят домики, сложенные из ракушечника, и дом № 12 ничем не отличается от соседних: у него такая же широкая веранда, оплетенная вьюнком, такой же небольшой сад (непонятно, как прижились деревья и кусты на каменном склоне горы) и такая же, конечно, торчит над черепицей телевизионная антенна.

Отсюда, сверху, видна вся бухта, огромная синяя ширь, сливающаяся с небом. Сейчас вечереет, западная часть горизонта – в пламени и золоте.

А в саду дома № 12 сгущаются сумерки. Михаил Черемисин, серьезный человек лет сорока, в очках, только что кончил поливать деревья, уложил шланг. Поднимается на веранду, зажигает свет. Говорит загорелому мальчику лет тринадцати в трусах и сандалиях на босу ногу:

– Лето проходит, а ты ни одной книжки не прочитал. Днем пропадаешь на пляже, вечером от телевизора не оторвать. Я недоволен тобой, Игорь.

– Я прочитал! – возражает мальчик.

– Что ты прочитал?

– Ну я не помню название. Фантастика! Там на другой планете происходит…

На веранду из кухни выходит Ася, жена Черемисина, с подносом в руках, накрывает на стол.

– На другой планете, – морщится Черемисин. – Если и читаешь, так непременно чушь, ни уму, ни сердцу.

– Петя Карпенко мастерит в кружке, в Доме пионеров, что-то по радиотехнике, – говорит Ася. – Сын Шурочки Грекиной шахматист. А ты сидишь у этого сапожника и слушаешь его глупые байки.

– Ничего не глупые! – сердится Игорь. – Филипп умный! Что вы от меня хотите? Ну, я неспособный! Никаких талантов не имею, так что теперь – утопиться?!

Тут у садовой калитки раздается стук чугунной колотушки.

– Доктор Черемисин! – слышен голос почтальонши. – Вам телеграмма.

Игорь бежит к калитке. Возвращается с телеграммой. Черемисин, подняв на лоб очки, вдумчиво читает. А Игорь прошмыгнул в комнату, оттуда доносится бодрый голос футбольного комментатора.

– К нам завтра приедет Георгий Круглов.

– Круглов? – Ася поднимает удивленно брови. – Это брат твоей мамы?

– Да. Мой дядя.

– Я думала, он давно умер. Он же старше мамы?

– Да. Ему, наверное, за семьдесят.

Тут гаснет свет. И такая сразу чернота, какая бывает только на юге, где темнеет стремительно быстро.

– Игорь! – Голос Черемисина. – Принеси лампочку из кладовки.

– Какую лампочку? – слышится недовольный голос мальчика.

– Стоваттку. Тут перегорела. Быстренько!

Голос Аси:

– Тоже еще. Никогда не писал, не интересовался тобой. Я и не видела ни разу этого Круглова…

Игорь приносит лампочку. Черемисин, встав на стул, заменяет перегоревшую. Вспыхивает свет.

– Когда прибывает «Шаляпин», Ася?

– В двенадцать с минутами. Миша, что нужно этому старику? Чего это он вдруг вспомнил о тебе?

– Не знаю. Придется завтра пойти на морвокзал встретить его.

– Да уж придется. Игорь, мой руки! И садись ужинать.

В клиническом санатории «Долголетие» утро начинается с пятиминутки в кабинете главврача. Потом врачи расходятся по своим отделениям, по корпусам, окруженным ухоженными цветниками.

Доктор Черемисин начинает обход своего отделения. Его сопровождает миловидная медсестра.

В мужской палате он выслушивает пожилого толстяка.

– Вы ходите по терренкуру, Алексей Степанович?

– Хожу, – пожимает тот заплывшими плечами.

– Алексей Степанович главным образом играет в домино, – деловито сообщает медсестра.

– У, ябеда, – добродушно ворчит толстяк. – А что, нельзя поиграть?

– Вам надо больше ходить, – говорит Черемисин. – Не меньше пяти километров, мы ведь договорились, правда?

– С вашей диеты не очень-то походишь… Да и я по ровному привык, а в этом чертовом Карабуруне все вверх-вниз…

– Надо ходить, – невозмутимо повторяет Черемисин. – Ходьба, движение – это жизнь.

В следующей палате он измеряет давление даме, скрывающей свой возраст.

– Как вы чувствуете себя? Головокружений нет?

– А почему у меня должны быть головокружения? – настораживается дама.

– Это бывает в первые дни, когда идет адаптация. Люся, – обращается Черемисин к сестре, – направление на ЭКГ.

А дама говорит с доверительной улыбкой:

– Доктор, могу ли я попросить вас?.. Я слышала, вы умеете подтягивать кожу лица…

– Мы, с вашего позволения, прежде всего займемся сердечно-сосудистой системой. – Он смотрит на часы.

– Да, конечно, но я бы очень, очень была благодарна, доктор, если бы вы…

В каюте теплохода «Федор Шаляпин» жизнерадостный пассажир средних лет готовится к высадке – затягивает ремни на чемодане, берет теннисную ракетку в чехле.