Пол Андерсон - Психотехническая лига

Тогда вам лучше находиться в районах, патрулируемых полицией. А не там, где всем верховодил Жак-Жак, собиравший со всех довольно высокую дань, а его умение руководить проявилось сполна в прошлом году, когда на нас неожиданно напали «Ласки». Больше они не пытались — мы прикончили троих — троих! — и мне кажется, вряд ли бы это смогла сделать любая другая компания.

А она была действительно хорошенькой, мама. Я видел фотографии. Правда, она похудела, полагаю, из-за тревог за папу и размышлений о том, как выкручиваться после того, как семьям космонавтов снова урезали обеспечение. Но когда я зашел в дом и увидел ее, сидящую, но не на диване, а на ковре, грязном сером ковре, и плачущую… Она прижималась к этому дивану так, как к папе.

Но почему она рассердилась на него? Хочу сказать, что Случившееся с ним было вовсе не его виной.

— Пятьдесят миллиардов выброшено на ветер! — вскричала она, когда мы завели об этом разговор. — Ведь это сто, двести миллиардов обедов для голодных детей! И на что они это потратили? На убийство двенадцати человек!

— Ты ведь тоже того же хочешь, верно? Слава Богу, одно то, что этого тебе не удастся, почти оправдывает его смерть.

Мне не следовало выходить из себя, не следовало говорить:

— Т-т-ты хочешь, чтобы я стал… канцелярской крысой, врачом, инженером, возящимся с водорослями… на какой-нибудь милой и безопасной работе и со спросом… и оказывать тебе такую поддержку, какую ты бы хотела от него получить?

Но лучше мне перестать биться головой о стенку. Пользы от этого голове не будет. О, когда-нибудь я пойму, какие же слова должен был найти тогда я.

Ладно. Не будем об этом.

Но вся беда была в том, что это не была ошибка Отца. Если бы все шло хорошо, то мы бы полетели через пару лет на альфу Центавра. Он, она и я… Тамошние планеты, о, они, разумеется, настоящие сокровища! Но вот только сам полет и звездолет!.. Я помню слова Жака-Жака: «Да ты просто сдохнешь от скуки через шесть месяцев. Скучающий на борту звездолета, ха-ха-ха!»

Нет, все-таки мозги у него заплыли жиром. Полагаю, он был отличным вожаком, но вот с воображением у него было туго. Наверное, мама рассмеялась бы, если бы я повторил ей эти слова, и сказала бы: «Откуда взяться скуке на борту корабля твоего папы? Ведь тут есть миллионы книг и лент, сотни самых умных людей, постоянно прогуливающихся по палубам…»

Что ж, этот полет мог оказаться похожим на пикники, о которых мне, когда я был маленьким, читала Мама: добрые старые истории с флейтами и скрипками, ослепительными нарядами, пищей, выпивкой, танцами с красивыми девушками в лунном свете.

Холм[11] Мерфи?

С Ганимеда Юпитер выглядит в пятьдесят раз больше, чем Луна с Земли; и когда Солнце скрывается, король, повелитель планет, сверкает в тамошнем небе так ослепительно ярко, как не могут все звезды в ночном небе родного дома человека.

— Вот это дом человека, — пробормотала Каталина Санчес.

Арне Йенсен бросил на нее долгий взгляд, очарованный ее красотой в этом золотистом свете, заливавшем чистые стены консерватории. Он рискнул обнять ее за талию. Она вздохнула и отстранилась от него. На них был минимум одежды — в колонии предпочитали короткие, хотя и яркие спортивные костюмы — и он ощутил тепло и нежность ее тела. В мешанине запахов цветов (на грядках справа, слева и сзади высились на необычайно высоких стеблях крупные бутоны всевозможных расцветок, некоторые из которых вам бы показались просто невероятными, а длинные нити лоз и лабиринты ползучих растений — порождением какого-то сна) он уловил аромат ее по-летнему расцветшего тела.

Солнца уже не было, и Юпитер виднелся почти в полной фазе. И хотя проект по преобразованию спутника быстро продвигался вперед, но все же его атмосфера была слишком разрежена, чтобы мешать наблюдению. Темно-желтые лучи пробивались сквозь медленно движущиеся ленты облаков — зеленые, синие, оранжевые, темно-коричневые. Словно бриллиант сверкала Красная Точка. И знание того, что одного-единственного из ураганов, бушующих сейчас там, было бы достаточно, чтобы проглотить всю Землю, только добавляло величия этой красоте и безмятежности, а понимание того, что без магнитогидронамических спутников, запущенных людьми на орбиту вокруг этого шара, его поверхность утонула бы в смертельной радиации, еще больше усиливало ощущение триумфа человеческой мысли. Несколько звезд были достаточно яркими, чтобы пробиться сквозь это сияние, на самом краю рваного горизонта. Мягкий золотистый свет струился на скалы, ущелья, кратеры, ледники и машины, призванные завоевать эту планету.

Снаружи царило великое молчание, но здесь, внутри, из танцзала, лилась музыка. А праздновать было что. В эксплуатацию пустили новые гидролизные фабрики, которые генерировали кислород на пятнадцать процентов больше, чем ожидалось. Однако все равно, в каких бы условиях ты ни находился — низкой гравитации или высокой, — но рано или поздно ты устаешь от танцев (хотя ганимедские танцы выглядят предпочтительнее земных: здесь можно парить и прыгать высоко), веселье пузырится, словно шампанское, и девушка, красотой которой ты очарован, говорит тебе, что да, она не прочь понаблюдать за Юпитером…

— Надеюсь, ты права, — сказал Арне. — По крайней мере, у нас есть хорошая, счастливая жизнь, интересная работа, отличные друзья — и все это для наших детей. — Он обнял ее крепче.

Она не возражала.

— Чего же нам не хватает? — спросила Каталина. — Мы уже с избытком обеспечиваем себя и можем начать торговлю с Землей, Луной, Марсом или же направить эти средства на дальнейшее развитие, которое идет по экспоненте. — Она улыбнулась. — Ты, наверное, считаешь меня каким-нибудь ужасно нудным профессором. И все-таки в самом деле, что же идет не так, как должно?

— Не знаю, — признался Арне. — Война, перенаселение, бедственная экологическая обстановка…

— Ну, не хмурься, — пожурила его Каталина. Из тиары местного хрусталя, украшавшей ее волосы, ударил радужный луч. — Люди способны учиться. Они не должны вечно повторять одни и те же ошибки. И здесь мы построим рай. Конечно, несколько необычный рай — где деревья возносятся в небо, в котором царствует Юпитер, с медленно низвергающимися в темно-синие озера водопадами, где птицы летают, словно крошечные многоцветные пули, а олени преодолевают луг десятиметровыми прыжками… вот такой рай!

— Не лишенный недостатков, — заметил он. — Не идеальный.

— Но мы и не хотим такой, — согласилась она. — Должна остаться какая-то неудовлетворенность, активизирующая разум, заставляющая его стремиться к звездам. — Она засмеялась. — Я уверена, историки найдут, как заставить наших потомков поверить, что где-нибудь в другом месте условия для жизни еще лучше… Или природа… О!