Юрий Никитин - Ярость

Глава 38

Парень быстро завел машину, лихо подогнал к дверям. Я влез на заднее сидение, тяжелый автомат оттягивал руки. Парень озабоченно оглядывался, явно порывался спросить, не ранен ли я, но не мог же я сказать, что просто запыхался, сердце вот-вот выскочит, уже тяжело таскать собственные уши, а тут еще этот автомат, рожок с патронами.

Внезапно далекие ворота начали быстро раздвигаться. По ту сторону стояли два огромных длинных автомобиля, черных, с непроницаемыми стеклами. Я еще смотрел, раскрыв рот, как десантник вжался в сидение, согнулся, как кенгуренок в утробе, и я, опомнившись, тоже вжался как можно ниже.

Автомобили на хорошей скорости подъехали к парадному входу. Все восемь дверей двух подъехавших машин открылись быстро и одновременно. Выскочили четверо, зорко и настороженно огляделись. Я чувствовал, как их пронизывающие взоры пробежали по мне, щекоча кожу как ядовитыми жвалами сколопендр.

Из машины довольно быстро вылезли еще трое, немолодые, грузные, уверенные в себе мужчины. Такими я раньше представлял министров. Перекинулись парой слов, быстро направились к дому. Телохранители двигались, умело прикрывая со всех сторон, хотя кто бросится с ножом? А от пули снайпера не спасет целая армия телохранителей.

– Очки надо носить, парни, – пробормотал я, видя, что добычу просмотрели. – А если стесняетесь, то линзы...

Один из телохранителей, то ли слишком подозрительный, то ли получив такой наказ, вдруг направился к нашему автомобилю. Я наблюдал за ним краем глаза:

– Черт, только его тут недоставало...

– Уезжаем? – прошептал десантник. Он согнулся так, что зубами мог нажимать педали.

– Давай, – сказал я. – Жми.

– Ворота закрыты, – предупредил он. – А их не вышибешь, там прутья толщиной в руку...

– Что-нибудь придумаем.

Мотор не взревел, но зашелестел достаточно слышно. Телохранитель дернулся, ускорил шаг, его рука метнулась к кобуре под мышкой. Я глазом не успел моргнуть, как мой десантник выстрелил левой, правой уже крутил руль, ноги топтались по педалям.

Машина сдвинулась с места, телохранитель отшатнулся, в руке появился короткий автомат, но на груди возникло красное пятно. Водитель выстрелил еще раз, начал поворачивать машину.

С крыльца немедленно открыли стрельбу. Трое генералов, так я их называл для себя, распахнули дверь и стремглав бросились вовнутрь. Телохранители, прикрывая их собой, открыли бешеную стрельбу, но даже я знал, что пистолеты и такие автоматы годны для прицельной стрельбы только в тесной комнате, на два десятка шагов уже не попасть, а тут сотня...

Пули загрохотали по крыше. Я инстинктивно прикрыл руками украденный ноут-бук. Мой десантник выругался и, разворачивая машину к воротам, быстро выпустил всю обойму в сторону дома.

Мы неслись к воротам, когда сзади нас догнала волна ослепляющего света, оранжевого, багрового, потом мощный кулак сжатого воздуха ударил с такой мощью, что десантник с воплем отчаяния завертел руль, пытаясь удержать машину на дорожке.

Сзади на месте роскошного особняка поднимался, медленно и страшно разрастаясь, огромный багровый гриб, очень похожий на ядерный. Из выбитых окон вылетали длинные струи огня и дыма, горящие куски не то мебели, не то человеческих тел. Крыши не было, только странно багровые, словно раскаленное железо, стены, даже земля вокруг горела и дымилась.

Сквозь стекло будки было видно, как охранник метнулся к телефону. Десантник высунул через боковое окно автомобиля руку с автоматом:

– Эй, парень!..

Тот обреченно опустил трубку. Лицо было белее мела. Я крикнул:

– Отвори ворота. И до приезда людей из охраны президента никому не отворяй.

Он судорожно закивал, еще не веря, что остался жив, а десантник погрозил ему пистолетом, явно стараясь услужить:

– И чтоб никаких шуточек! Ты меня знаешь.

Ворота открылись с такой скоростью, словно их отстрелили, как крышки над стратегическими ракетами в шахтах. Десантник уверенно гнал машину, молчал, лишь когда впереди показалась широкая автострада, вдруг сказал:

– Это я виноват.

– Что?

– Не надо было, говорю, отстреливаться. Вы ж не хотели, чтобы и этих всех... И так всю нашу команду положили. Я ж вижу по вам, что врукопашную! Да и стрельбы не слышал.

– Гм, – сказал я.

– Хотя не понимаю, – продолжал он с озадаченностью профессионала, – как вы атомную затащили!.. Вас же привезли связанным, а на объекте взрывчатки не было...

Я буркнул угрюмо:

– Забудь. Они знали, на что шли.

Он кивнул, соглашаясь. Я внимательно осматривал панель, снял одну штуку, надеясь, что это вычурный телефон, кнопки подходят, только их побольше. Потыкал пальцем, из мембраны донеслось хрипловатое:

– Алло?

– Это Никольский, – сказал я торопливо. – Срочно Чеканова!

Через несколько долгих мгновений послышался торопливый голос:

– Чеканов у телефона. Где вы, Виктор Александрович?

Я покосился на десантника, и вместо того, чтобы заорать в истерике, сказал как можно хладнокровнее:

– Пошлите людей на объект... на дачу генерала Покальчука.

По звукам из мембраны слышал, что несколько человек уже сорвалось с места, а какие-то машины, что в нашем районе, сейчас круто разворачиваются и с воем мигалок несутся в нашу сторону.

– Сделано, – сообщил он торопливо. – Где вы?

– Сейчас буду, – буркнул я.

– Что с вами? – крикнул он чуть тише. – А, вы не можете говорить?

– Приготовьте два кофе из запасов президента, – сказал я. У моего десантника ухо вытянулось в мою сторону на полметра, и я добавил. – И пару больших бутербродов... Нет, лучше дюжину.

– Сделаем! Что-то еще?..

– Да. И две ложки сахара.

– Две... ложки?

– Ложечки, – поправил я. – Чайные! Ладно, размешаю сам.

Голос в трубке был торопливый, услужливый. То ли Чеканов думал, что я помешался, то ли был уверен, что я несу какую-то чушь под дулом пистолета.

– Все сделаем.

– Я сейчас прибуду, – добавил я. – Если нужны подробности, то пусть Марина кофейник не выключает.

Десантник покосился на коробочку сотового телефона, я небрежно сунул ее в бардачок, спросил уважительно:

– Канцелярия самого президента?

– Она самая.

– Ого... А вы в самом деле начальник охраны?

– Бери выше, – сказал я с неудовольствием. – Я футуролог.

– Футуролог? – переспросил он. – А это ниже черного пояса или... как?

Я посмотрел на него с отвращением:

– Конечно, «или как». Ты, сынок, весь ниже пояса. Я профессор!

– А-а-а-а, – сказал тот с превеликим уважением. Машина неслась как стрела, я не сразу вспомнил, что все мастера рукопашного боя, перешедшие на преподавание, именуют себя профессорами, но поправлять уже не стал, надо было следить за дорогой. Судя по уважительным взглядам, что бросал на меня этот айкидошник или кунфуист, непонятная степень ставила меня выше любого черного пояса или супермастера по ай-мать ее-до. – Тогда да, конечно... Что прикажете делать, сэнсэй?