Сергей Лукьяненко - Конец легенды (Сборник)

– Сурово. – Черт покачал головой. – Подготовился, да? Хорошо, принято.

– Подписываем, – решил Анатолий.

Черт порылся во внутреннем кармане пиджака и вытащил несколько сложенных листков. Быстро проглядел их, выбрал два листа и щелчком отправил по полу Анатолию.

– Внеси дополнения, – сказал Анатолий.

– Зачем? Стандартная форма номер восемь. Неужели ты думаешь, что твои дополнения столь оригинальны?

Толик поднял один лист, развернул. Отпечатанный типографским способом бланк был озаглавлен «Договор Человека с Нечистой Силой. Вариант восемь».

Дополнения и в самом деле совпадали.

– Кровью или можно шариковой ручкой?

– Лучше бы кровью… – замялся черт. – У нас такие ретрограды сидят… Нет, в крайнем случае…

Анатолий молча достал из склянки со спиртом иглу, уколол палец и, окуная гусиное перышко в кровь, подписал бланки. Вернул их черту вместе с чистой иглой и еще одним пером. Черт, высунув кончик языка, подписал договор и перебросил через пентаграмму один экземпляр.

– Дело сделано, – задумчиво сказал Анатолий, пряча бланк в карман. – Может, спрыснем подписание?

– Не пью. – Черт осклабился. – И тебе не советую. По пьяной лавочке всегда и залетают. Такие желания высказывают, что ой-ей-ей… Могу идти?

– А пентаграмму стирать не обязательно?

– Теперь – нет. Договор же подписан. Слушай, где ты такой качественный мел взял? Палец до сих пор болит!

– В духовной семинарии.

– Хитрец… – Черт погрозил ему пальцем. – Мой тебе совет. Можно сказать – устное дополнение. Если пообещаешь не пытаться меня обмануть, то я тоже… отнесусь к тебе с пониманием. Весь срок, что тебе изначально был отпущен, не трону. Даже если пожелаешь чего-нибудь необдуманно – ловить на слове не стану. И тебе хорошо – будешь словно сыр в масле кататься. И мне спокойнее.

– Спасибо, но я постараюсь выкрутиться.

– Это желание? – хихикнул черт.

– Фиг тебе! Это фигура речи. Лучше скажи, почему у тебя такой короткий хвост?

– Ты что, много чертей повидал? Нормальный хвост.

– Я ведь могу и пожелать, чтобы ты ответил…

– Купировали в детстве. Длинные хвосты давно не в моде.

На прощание черт смерил Анатолия обиженным взглядом, погрозил пальцем – и исчез. Через мгновение в воздухе возникла кисть руки, пошарила, сгребла бутерброд, бутылку кефира и исчезла.

А Толик пошел за заранее приготовленной тряпкой и ведром воды – стереть с пола пентаграмму. Для бедного студента работа ночным сторожем в музее очень важна.

Первый раз черт появился через месяц. Анатолий стоял на балконе общежития и смотрел вниз, когда за левым, как положено, плечом послышалось деликатное покашливание.

– Чего тебе? – спросил Толик.

– Тебя гложут сомнения? Ты раскаиваешься в совершенном и хочешь покончить самоубийством? – с надеждой спросил черт.

Толик засмеялся.

– А, понимаю… – Черт по-свойски обнял Толика за плечи и посмотрел вниз. – Красивая девчонка, ты прав! Хочешь ее?

– Ты ведь не можешь влиять на души людей.

– Ну и что? Большой букет белых роз – она любит белые… тьфу, что за пошлость! Потом подкатываешь на новеньком «бентли»…

– У меня и велосипеда-то нет.

– Будет! Ты чего, клиент?

– Будет, – согласился Толик, не отрывая взгляда от девушки. – Я не спешу.

– Ну? Давай формулируй. Обещаю, в этот раз не стану ловить тебя на деталях! Итак, тебе нужен букет из девяносто девяти белых неколючих роз, оформленный на тебя и не числящийся в розыске исправный автомобиль…

– Изыди, – приказал Толик, и черт, возмущенно крякнув, исчез.

В последующие годы черт появлялся регулярно.

Профессор, доктор исторических наук, автор многочисленных монографий по истории средних веков, сидел в своем кабинете перед зеркалом и гримировался. Для пятидесяти лет он выглядел неприлично молодо. Честно говоря, без грима он выглядел на тридцать с небольшим. А если бы не проведенная когда-то пластическая операция, то он выглядел бы на двадцать.

– Все равно твой вид внушает подозрения, – злобно сказал черт, материализовавшись в кожаном кресле.

– Здоровое питание, йога, хорошая наследственность, – отпарировал Толик. – К тому же всем известно, что я слежу за внешностью и не пренебрегаю косметикой.

– Что ты скажешь лет через пятьдесят?

– А я исчезну при загадочных обстоятельствах, – накладывая последний мазок, сказал Толик. – Зато появится новый молодой ученый.

– Тоже историк?

– Зачем? У меня явная склонность к юриспруденции…

Черт сгорбился. Пробормотал:

– Все выглядело таким банальным… А ты не хочешь стать владыкой Земли? Как это нынче называется… президентом Соединенных Штатов?

– Захочу – стану, – пообещал Толик. – Я, как тебе известно…

– …не спешу… – закончил черт. – Слушай, ну хоть одно желание! Самое маленькое! Обещаю, что выполню без подвохов!

– Э нет, – пробормотал Толик, изучая свое отражение. – В это дело лучше не втягиваться… Ну что ж, меня ждут гости, пора прощаться.

– Ты меня обманул, – горько сказал черт. – Ты выглядел обыкновенным искателем легкой жизни!

– Я всего лишь не делал упор на слове «легкая», – ответил Толик. – Все, что мне требовалось, – это неограниченное время.

В дверях он обернулся, чтобы сказать «изыди». Но это было излишним – черт исчез сам.

Последняя ночь колдуна

Дождливой осенней ночью, когда тучи скрывали луну и звезды, холодные капли барабанили по крышам, а ветер плакал и стонал за окнами, в своей маленькой квартире на последнем этаже высотного дома умирал старый колдун.

Колдуны никогда не умирают днем или в хорошую погоду, о нет! Они всегда умирают в грозу, бурю, снежный буран, в ночь, когда извергаются вулканы или случается землетрясение. Так что этому колдуну еще повезло – шел всего лишь сильный дождь.

А в дождь умирать легко.

Колдун лежал на кровати, застеленной черными шелковыми простынями, и смотрел на свой колдовской стол. Там искрились разноцветными огнями пробирки и реторты, капали из змеевиков тягучие мутные жидкости, в стеклянных плошках росли светящиеся кристаллы… Колдун сморщился и позвал:

– Фрог!

Со старого шкафа, заставленного древними книгами в кожаных переплетах, лениво спустился толстый черный кот. Подошел к кровати, запрыгнул колдуну на грудь. Тот захрипел и махнул рукой, сгоняя кота.

– Звал? – усаживаясь в ногах, спросил кот.

Говорить умеют почти все коты на свете. Но немногие их понимают. Колдун – понимал.