Квантовый вор - Ханну Райяниеми
— Я рад, что ты это сделал, — говорит он. — Я не знаю, где ты был. Не знаю, куда направляешься. Но я знаю, что ты оказался здесь, чтобы сделать выбор. Спусти курок, и ты станешь тем, кем мы были. Если не сделаешь этого — что ж, ты будешь и дальше жить своей жизнью, заниматься незначительными делами, тешить себя незначительными надеждами. Или же можешь вернуться к мелодиям сфер и музыкальному звону нарушаемых законов. Я знаю, что бы я сделал на твоем месте.
Я открываю револьвер и смотрю на девять пуль. Каждая имеет свое имя и квантовое состояние, связанное с Временем в Часах девяти людей. Исаака. Марселя. Джилбертины. Других. Если я нажму на курок девять раз, их Время закончится. Машина заработает. Девять человек станут Спокойными, Спокойными-атласами под городом. Они создадут мой дворец памяти. И я никогда их больше не увижу.
Я закрываю револьвер и верчу барабан, словно играю в русскую рулетку. Молодой я улыбается.
— Давай, — говорит он. — Чего ты ждешь?
Я отбрасываю револьвер. Он падает в куст роз. Я смотрю на пустое место, где только что был бывший я.
— Ублюдок, — бросаю я. — Ты знал, что я никогда этого не сделаю.
— Ничего страшного, — раздается голос. — Это сделаю я.
Садовник открывает свой гевулот и предстает передо мной с револьвером в руке. У него седые волосы, тщательно состаренное лицо, но в его облике есть что-то мучительно знакомое. Я делаю шаг вперед, но над его правым плечом появляется обтекаемое овальное устройство — ку-пистолет зоку — и смотрит на меня ярким квантовым глазом.
— Я бы не стал дергаться, — говорит он. — Эта штучка вдребезги разобьет даже твое чудное тело, изготовленное Соборностью.
Я медленно поднимаю руки.
— Ле Рой, как я полагаю? У него в точности такая же улыбка, как и у криптарха в отеле. — Итак, ты здешний Король?
Я прикидываю, насколько велики шансы остаться в живых, если резко броситься на него. Шансы невелики. Мое тело все еще заперто в человеческом облике, и пять метров, разделяющих нас, с таким же успехом могли бы быть и световым годом.
— Я предпочитаю считать себя просто садовником, — говорит он. — Помнишь тюрьму Санте на Земле? Что ты говорил своему сокамернику? Что единственное, что бы ты действительно хотел украсть, — это собственное королевство. Но управление казалось тебе слишком хлопотным делом, и ты предпочел бы препоручить заботу о процветании и благополучии своих подданных номинальному правителю, а сам бы выращивал цветы для хорошеньких девушек, да время от времени вмешивался в дела. — Свободной рукой он делает широкий жест, обводя парк и город вокруг нас. — Так вот, я осуществил эту мечту. — Он вздыхает. — Но, как и всякая мечта, она со временем становится старой.
— Да, конечно, — говорю я. — Наставники вот-вот положат конец устоявшемуся порядку и разбудят население. — Я сосредоточенно нахмуриваюсь. — Мы сидели в одной камере?
Он смеется.
— Что-то вроде того. Если хочешь, можешь звать меня ле Роем. Жан ле Рой — так меня здесь называют, хотя я уже не забочусь об именах.
Я внимательно вглядываюсь в его лицо. При открытом гевулоте сходства невозможно не заметить.
— Что произошло?
— До Вспышки мы были слишком беспечными, — говорит он. — А почему бы и нет? Мы работали с Основателями. Мы взломали административную когнитивную программу сразу, как только Читрагупта ее поставил. Нас было много. И кое-кого на этом поймали. И меня тоже.
— Как же ты здесь оказался? — спрашиваю я. И вдруг меня осеняет. — Это место никогда не было Королевством, не так ли? — говорю я. — Это была тюрьма.
— Предполагалось, что это будет новая Австралия, — говорит он. — До Вспышки господствовала следующая идея: загоним преступников в терраформирующие машины, и пусть они отрабатывают свои долги перед обществом. И мы упорно трудились, можешь мне поверить. Мы обрабатывали реголит, зажигали Фобос и плавили ледниковый покров ядерными взрывами. Все ради того, чтобы еще немного побыть людьми.
— Конечно, они позаботились о том, чтобы мы были здесь надежно заперты. Даже сейчас, стоит мне только подумать об отъезде с Марса, как начинается дьявольская боль. Но потом произошла Вспышка, и сумасшедший дом захватили безумцы. Мы взломали систему тюремного надзора. Превратили ее в экзопамять. И использовали для того, чтобы захватить власть.
Он качает головой.
— И еще мы решили сочинить более приятную историю. Вспышка обернулась для нас благодеянием, стерла все следы — хотя мы оставили их не так уж много. Но полностью воплотить в жизнь все свои планы мы смогли только после прихода зоку. Оглядываясь назад, я понимаю, что их нельзя было сюда допускать. Но в тот момент нам годились любые средства, чтобы предотвратить наступление Соборности. По крайней мере, они дали нам инструменты для воплощения мечты.
— Нам? Кто еще здесь есть? — спрашиваю я.
— Никого, — говорит он. — Ну, больше никого. Я давно уже позаботился обо всех остальных. Саду достаточно одного садовника.
Он поднимает свободную руку и трогает стебель цветка.
— Некоторое время я был здесь вполне доволен. — Его лицо искажается гримасой. — А потом тебе надо было сюда приехать. У тебя все получалось лучше, чем у меня. Ты обладал могуществом и свободой. И перенял местные обычаи. Ты себе представить не можешь, как меня это злило.
Ле Рой смеется.
— Это чувство тебе знакомо не хуже, чем мне — хотеть то, чем обладает кто-то другой. Ты можешь понять, как я хотел получить то, что принадлежало тебе? И после твоего исчезновения я завладел всем, что было в моих силах. К примеру, твоей женщиной. Она больше никогда не будет твоей.
