Андрей Попов - Обманутые сумасшествием

– НИ НАДА! ПРАШУ… ПРАШУ… МОЙ БЫТЬ ИСПАЛНЯЯЙ ПРИКАЗ ВЕЛИКАЯ ОРДИЗ! МОЙ БЫТЬ НЕВИНОВАТЬ…

Кьюнг слегка рассмеялся и ответил в унисон заданной теме:

– А мой быть твой, скотина, казнить! На великая Ордиз быть глубоко плевать! Жестокая землянина быть тоже не виновать!

Ничего не понимающий брат по разуму несколько раз моргнул своими рыбьими глазенками. И капитан добавил к сказанному, но уже без всяких приколов:

– Ладно, у меня на самом деле для тебя радостная новость: ты сейчас умрешь.

Он взял Крахта за ноги и поволок к своей могиле. Еще живого он бросил его в яму, которую тот, кстати, сам себе и выкопал. Потом принялся зарывать ее песком. Тлеющим сознанием представитель иной далекой цивилизации понял, что уже не способен шевелить никакой частью тела. В глазах — идеальная тьма. Со всех сторон — слой холодного песка. Он стал задыхаться. Жгучая адская боль и бешеная агония, казалось, в последний раз охватывали его своим огнем, и сознание начало потухать, как жизни догорающий костер…

Почти тут же он вновь пришел в себя. Опять увидел над головой россыпь звезд, и первая мысль, что пришла Крахту в голову: он уже в загробном мире. Но стоило оглянуться вокруг и снова узреть облики зловещих могил, стало ясно: мир, несомненно, загробный, но кажется, он здесь уже бывал. Громоздкая фигура в скафандре медленно склонилась над его головой.

– Это была экспериментальная смерть. Сейчас наступит настоящая.

Ярость, утихая, теряла свою силу. Смерть, приближаясь, обретала свою видимость. И весь этот затянувшийся кошмар, похоже, на самом деле подходил к своему финалу. Кьюнг приволок откуда-то приготовленный специально для этих торжественных минут столб, невесть из чего сделанный, но гвозди в него входили свободно, не требовалось даже сильных ударов.

Именем галактической инквизиции Крахт был распят вниз головой. Столб принял вертикальное положение, и по нему в течение нескольких часов стекали струйки желтой крови. Перед смертью он видел только звезды и могилы, выглядывающие из темноты пока еще реального мира. И тех, и других было бесчисленное множество. Правда, одни (то есть звезды) выглядывали из мира еще живущих, а другие — из мира уже умерших. Крахт медленно умирал на стыке этих двух миров, уже не являясь жителем одного, но еще не став полноценным обитателем другого. Гвозди огнем жгли ладони и ступни ног, все тело кипело в агонии, сердце отбивало свои последние удары.

Крахт подумал, что никто и никогда во вселенной не испытывал такой страшной смерти. Он, конечно ошибался, но все же так думал. Планета-убийца, планета-инквизитор заглатывала в свое чрево еще одну жизнь: на сей раз жизнь отъявленного инопланетного грешника. Последний вздох. Последний удар сердца. Тело последний раз дернулось в судорогах, словно душа рванулась наружу. В тот же миг все звезды погасли, не стало и могил. Он уже ничего не воспринимал и ни о чем не думал.

Через время, длительность которого уже не имеет ни малейшего значения, мертвое тело Крахта превратилось в комок бесформенной слизи, стекло вниз и исчезло в песках. Единственным памятником минувших событий остался вкопанный в поверхность столб. Одинокий. Вечно задумчивый. Торчащий среди миллионов памятников…

Заключение

Капитан Кьюнг Нилтон уже давно на Земле. Родная планета встретила его привычными запахами и красками, по которым он истосковался до предела. И он понял, что голубое небо над головой — и есть самая светлая мечта в жизни, о которой только может помышлять любой человек. Увы, далеко не каждый способен это прочувствовать и оценить. У него теперь новая одежда: вся голубая, в которой он ходит и в будни, и в праздники. На кармане нашит шестизначный номер, если кому-то интересно, вот он: 437092. Работают как все, по восемь часов в сутки, суббота и воскресенье — законный выходной. Каждый вечер прогулка на свежем воздухе, время для раздумий и внутренней рефлексии. Ну и, разумеется, трехразовое питание: о нем, как о явлении очевидном, можно было бы и не упоминать, да хотелось подчеркнуть тот факт, что питание отменное (толь повара слишком любили свое дело, то ли господин Харрмер, в отличии от себе подобных, человеком оказался). Поначалу было все-таки немножко тяжеловато, но потом привык.

А впрочем, заключенные оказались неплохие ребята, к ним только нужно найти соответствующий подход. Он уже отбывает второй год, и даже научился радоваться элементарным вещам: тому, что еще дышит свежим воздухом, и тому, что находится в спокойном месте среди людей. В месте, где можно наконец отдохнуть от СТРАХА. Когда он вернулся с Флинтронны и откровенно рассказал все, что с ними происходило: как светились могилы, как по ночам слонялись трупы, как они играли в карты и пили вино, как нелепо погибли Оди, Линд, Фастер и Айрант, причем, пытался внушить на Совете, что за всеми этими кознями стоят проделки мифического инопланетного разума, — результат оказался таким, каким его и следовало ожидать. В этой откровенности и была заключена фатальная ошибка для его дальнейшей судьбы. Стробстон, президент компании «Space Undying», недоуменно покачивал головой и говорил: «Кьюнг, Кьюнг… тебя я считал одним из столпов космонавигации. Если эта чертова планета так тебя сломала, то что говорить об остальных…».

Да, Кьюнг, еще не отошедший от минувших кошмаров, не учел самого главного: на Земле живут нормальные люди со здравой психикой, которые никогда не были на Флинтронне и, увы, были лишены возможности взглянуть на иной мир, причем, совершенно иными глазами. Короче, суд признал его самого виновного во всех убийствах на почве временного помешательства. На Флинтронну летали эксперты. Никаких следов инопланетного разума они там, разумеется, не нашли, но, осмотрев тела Линда и Фастера, обнаружили в них ножевые ранения.

А дальше логика проста: так как в составе экипажа их было всего пятеро (Фабиана возьмем в скобки), четверо из которых мертвы, то вывод очевиден: убийцей является Кьюнг. Чтобы прийти к такому заключению не обязательно быть профессиональным детективом с рафинированной методикой дедукции. Просто надо от пяти отнять четыре. Получим один.

Так и сделали.

Ему присудили десять лет.

Да, впрочем, все это мелочи. Пролетели два года, пролетят и остальные восемь. Ветра времени унесут их в страну Забвения. Нужно просто жить Текущим Моментом и, по возможности, наслаждаться им. По сравнению с последней похоронной компанией тюрьма вполне могла сойти за санаторий-профилакторий с длительным курсом лечения. Часто в обществе заключенных бывший капитан «Гермеса» долго и воодушевленно рассказывал им о своих злоключениях, о Кукольном Театре, о «контакте» с представителями иного разума, тела которых по загадочным причинам просто исчезают после смерти. Все это он описывал в самых выразительных краска. Одни верили и с интересом слушали. Другие — откровенно смеялись, считая все «легендой» для смягчения наказания. Но Кьюнг не обижался.