Никита Елисеев - Судьба драконов в послевоенной галактике

Ларва то собиралась в тугой ком, то распластывалась золотой тканью с темнеющими проплешинами.

И чем больше чешуек прокалывал де Кюртис, тем конвульсивнее, резче делались ее движения.

Куродо опустился на корточки. Огнемет упер меж расставленных ног в кушетку.

- Это что же, - поинтересовался он, - мне так и сидеть, покуда вы, ваше сиятельство, онанизмом занимаетесь? Тырк, пырк, пырк, тырк, - передразнил Куродо.

- Жить хочешь, - спокойно ответил де Кюртис, - посидишь потерпишь.

- Егор, - крикнул Куродо, - у тебя дома целый арсенал по стенам развешан... Кинь мне какой-нибудь зуб или клык...

- Сиди смирно, - озлился де Кюртис, - ты что, в ларву собрался драконьим клыком тыкать? Ты лучше просто в нее сам прыгни...Тот же эффект.

- Ну тоска же, - пожаловался Куродо. - Сидишь, как петух на жердочке. Впору закукарекать.

- Не выражайся, - попросил де Кюртис, - и поблагодари судьбу, что ларва очнулась, когда ты ее сшивал, а не тогда, когда надевал... Все равно что надеть огонь...

- Ух, тоска, - заныл Куродо, - ну, тоска! Слышь, де Кюртис, давай я ее из огнемета полосну - подобное подобным. И перепрыгну, родимую...

- Не вздумай, - предупредил де Кюртис.

- Святогору ларва попалась, он так поступил, - недовольно буркнул Куродо.

- Святогору, - объяснил де Кюртис, - закон был не писан. Ты еще вспомни, что он с драконами для дам вытворял. Святогор был вроде Джека...

Мне захотелось узнать, что такое вытворял Святогор с драконами для дам, но тут из-за плеча де Кюртиса выглянула Глафира и принялась стыдить Куродо:

- Куродо, ну веди себя пристойно. Совсем невтерпеж? Как маленький, честное слово. Мало того, что в квартиру эту дряню притащил, так еще и кобенится... ты мне про Святогора рассказываешь, а хочешь я тебе про Джеймса Паваротти расскажу... Он вот так же на кушетку прыгнул, за огнемет схватился, а ларва - хлоп! - и облепила его, ни головы, ни ног, приляпала к стене, распластала - только вопль... такой вопль, что из магазина прибежали... Знаешь, магазин на углу?..там ветчину хорошую дают... Оттуда прибежали, ты тоже так хочешь?

- Глаша, - озлился Куродо, - ты меня не пугай... ты эти истории в карантине рассказывай на лекциях по технике безопасности... А меня пугать не надо. Я - пуганый.

- Пуганый, - сказал де Кюртис, - а глупый. Глупость, она даже страхом хооп, - он проколол очередную чешуйку, - не излечивается...

- Ты меня не учи, - взбеленился Куродо. - ты мне мозги не компостируй. осточертеет же вот так сидеть...

- Ну, ляг, - хмыкнул де Кюртис. - что я тебе еще могу посоветовать, он скосил глаза и предложил мне, - Джек, если минут через пять ларва не потухнет - заступай на вахту.

- Э, - забеспокоился Куродо, - это вместо нормальной чешуи вы мне тряпку какую-то сделаете? И я еще ждать буду?

- У, блин, зануда, - улыбнулся де Кюртис, - ну, если тебе так ждать не хочется, прыгни, прыгни в ларву... Короче короткого. Минута вопля, сверканье до потолка, а потом - горстка пепла. Валяй... Хоооп...

Любо-дорого было смотреть, как де Кюртис управляется с копьем, ни одного лишнего укола, точно в середину чешуйки... Де Кюртис и машину так же точно водил, если не было необходимости - медленно-медленно, спокойно... и еще объяснял при этом: "Настоящий водитель - это тот, кто ловит кайф от медленной езды... это как с бабой. Умеючи-то и долго...

- Я тебе говорю, - Куродо поднялся на кушетке и взял в руки огнемет, я шарахну, как Святогор, и перепрыгну... рискну, зато у меня будет целая чешуя и еще такая... матовая... а вы мне... тряпку какую-то...

- Слушайте, - вмешался Георгий Алоисович, - он уже всех заманал. Хочется - пусть прыгает, как Святогор. Ему добро делают, а он фыркает. Брось... Брось, говорю, у тебя что, своих дел нету?

Де Кюртис, видимо, не послушался бы Георгия Алоисовича, но тут добавил масла в огонь Куродо:

- Конечно, нету, - фыркнул он, - были бы у него дела, он бы так тыркался?

Де Кюртис отшвырнул пику в сторону:

- Все, надоело! Давай - сади из огнемета, родимый! Ребята, отошли от двери - быстро! Не застите ему вход... и выход.

Мы отпрянули от двери.

Куродо вскинул огнемет и ударил струей огня в ларву.

На мгновение я ослеп от ярчайшего света, сжатого в небольшой коробочке комнаты.

На мгновение меня хлестнуло обжигающим жаром, словно в комнате Куродо завелся небольшой, но активно действующий вулкан...

Я увидел, как Куродо перемахнул через пламенеющую корчащуюся лужу ларвы...

Он бы успел. Секунды жизни, отпущенные ларве, были секундами его спасения.

Однако он как-то неловко споткнулся, запнулся ногой о ногу, поскользнулся, упал, и на его распростертое тело шлепнулась сверху мантией, покрывалом - недоубитая, недосожженная ларва.

Куродо взвыл и протянул к нам руку.

Ларва всасывала, вбирала его в себя, наползала на него, его болью, его уничтожаемым телом продлевая свою жизнь, свое страдание.

Я дернулся было к Куродо, но на мне тут же повисли де Кюртис и Георгий Алоисович.

- Ааа! - орал Куродо. - Убейте! Пикой проколите!.. Или вырвите, вытащите меня отсюда!

- Не будь идиотом, - выхрипнул де Кюртис мне в самое ухо, - бабка за дедку, мышка за жопку... Номер два - и ты тут такой вселенский пожар...

Я почти справился с Георгием и де Кюртисом, когда Георгий Алоисович закричал:

- Степа! Родной! Помогай! Папаня в огонь хочет нырнуть! За други своя называется!

Степан, вернувшийся из Конторы, подскочил ко мне и вцепился лапой в шею. От боли я чуть не взвыл, как погибающий на моих глазах Куродо.

Тут-то я и услышал спокойный голос Валентина Аскерхановича:

- Чего вы его держите? Пустите его, если ему так хочется.

Ларва, словно волна, последним рывком своего лужеобразного тела накрыла Куродо с головой, вспыхнула и рассыпалась прахом и пеплом. Ничего... Только горстка пепла... меня отпустили. Куродо... я прекрасно понимал, что никто из "отпетых" не умирает своей смертью... но Куродо... парень из карантина... тот, с которым... и ничего, ничего...

Я повернулся и с силой саданул Валентина Аскерхановича по челюсти. Валя спиной открыл дверь и рухнул на пол.

- Ох, и нравы у вас в северном. - только и смог сказать Георгий Алоисович и покачал головой.

- У нас в Южном, - усмехнулся де Кюртис, - не лучше.

Валентин Аскерханович встал на четвереньки и выплюнул кровь.

- Михаил Богданович, - жалобно спросил он у де Кюртиса, - за что меня Джек Джельсоминович?

- Я думаю, - резонно заметил де Кюртис, - что об этом лучше было бы спросить у самого Джека Джельсоминовича. Но мне кажется, что вы, мон шер, огребли по рылу за вовремя поданный разумный совет, исполненный истинного, де Кюртис улыбнулся, - человеколюбия.

- Папа, - Степан тронул меня за плечо, - пошли.

Я старался не глядеть на него. Я боялся, что после гибели Куродо я заору на Степана так, как орал на него в детстве. Мне будет невыносимо видеть его глаза... Кто, как не я, виноват во всем, что случилось и еще случится со Степаном?