Джон Уиндем - Миры Джона Уиндема, том 3

– Диана, это уже осталось позади. Даже если бы теперь кто-нибудь и стал мешать, довольно быстро будет открыто и запущено в производство новое вещество с такими же свойствами. Вы уже сделали все, что можно. Нет никакой необходимости подвергать себя опасности.

– Ну вот мы и вернулись к нашим основным разногласиям, Френсис. Вы считаете, что наше открытие может самостоятельно двигаться вперед, а я уверена, что оно встретит очень сильное сопротивление. Только сегодня утром я слушала по радио одного проповедника… – Она передала ему суть проповеди. – Определенные организации вступили в бой за право на существование, и вот * Человек долголетний (лат.). их-то я и боюсь, – добавила она. – Они могут приостановить прогресс на целое столетие или даже больше.

– Вы очень рискуете – ставите на карту двести пятьдесят лет жизни, – напомнил ей Френсис.

– Такое заявление не достойно вас, Френсис, – покачав головой, проговорила Диана. – С каких это пор стало принято рассматривать риск с точки зрения количества лет, отпущенных человеку? Если такие рассуждения возникают в результате влияния нашего препарата, нам следует собственными руками уничтожить весь лишайник! Только я не думаю, что это так.

Френсис переплел пальцы и посмотрел на нее.

– Диана, за годы существования «Дарра» здесь работало много разных людей, несколько сотен. Они приходили и уходили. О большинстве у меня не осталось никаких воспоминаний. Других невозможно забыть. Иные были самодостаточны; за других я чувствовал себя ответственным. Разумеется, здесь все ощущают ответственность друг за друга, но только по отношению к некоторым это превращается в обязанность; иногда дело становится очень личным – совсем на ином уровне. И как только ты начинаешь испытывать такую ответственность, она не исчезает только потому, что человек уехал; это чувство дремлет, пока его что-нибудь не разбудит – некая, возможно, иррациональная тревога, – все это время она подспудно дремлет в тебе. Словно ты оказал влияние на некоторых людей, может быть, сам того не осознавая, вывел их на некую дорогу и, таким образом, взял на себя своего рода ответственность за то, что произойдет с ними дальше. Я чувствую это сейчас.

Диана надолго задумалась, разглядывая кончики своих туфель.

– Не понимаю почему, – промолвила она наконец. – Да, если бы вы с самого начала знали, что мне известно про лишанин, тогда понятно. Но вы же не знали.

– Нет, – сказал Френсис. – Дело тут вовсе не в нем. В вас; здесь с вами что-то произошло. Я не знал, что именно, но я это почувствовал.

– Но вы ничего не сделали по этому поводу, за столько лет, не так ли?

– Человек, которому сопутствует успех так, как это произошло с вами, не нуждается ни в совете, ни в помощи, – объяснил Френсис.

– Однако вы считаете, что сейчас я нуждаюсь в помощи?

– Я только советую вам соблюдать осторожность и не подвергать себя опасности.

– После стольких лет вы решили почувствовать некоторую ответственность за меня! – возмутилась Диана.

– Мне очень неприятно, что вы рассматриваете мои слова как вмешательство в ваши дела, – покачав головой, заметил Френсис. – Я надеялся, что вы поймете.

Диана подняла глаза и внимательно на него посмотрела.

– А я понимаю, – с неожиданной горечью проговорила она. – Я все прекрасно понимаю. Вы как отец – чувствуете себя ответственным и заботитесь о дочери. – Губы у нее задрожали. – Будьте вы прокляты, Френсис, прокляты! О Господи, я знала, что мне следует держаться отсюда подальше!

Она поднялась и подошла к окну. Френсис посмотрел на ее спину, и морщины возле его глаз стали еще глубже. Помолчав немного, он сказал:

– Я был намного старше вас.

– Как будто это имело значение, – не поворачиваясь, ответила Диана. – Как будто это когда-либо имело значение!

– Я мог бы быть вашим отцом…

– «Могли бы быть», сказали вы. Даже если и так – это не имело никакого значения. И уж определенно не имеет никакого значения теперь. Неужели вы не понимаете, Френсис? Ведь мы же с вами и это тоже изменили. Насколько вы теперь меня старше?

Он не сводил глаз с ее спины; только теперь в них появилось новое, смущенное выражение.

– Я не знаю, – медленно проговорил он, помолчал, а потом добавил: – Диана…

– Нет! – крикнула Диана и повернулась. – Нет, Френсис, нет! Я не позволю вам воспользоваться… я… я…

Не договорив, она умчалась в другую комнату.

ГЛАВА 12

Воскресные газеты словно прорвало. Заголовки в понедельник гласили:

«ПО-ПРЕЖНЕМУ НЕОТРАЗИМЫ В ВОСЕМЬДЕСЯТ?» – «Миррор».

«МЕСТА ДЛЯ МОЛОДЕЖИ В ПАРЛАМЕНТЕ?» – «Скетч».

«ДОРОГУ СТАРИКАМ!» – «Мейл».

«ПРИОРИТЕТ ДОМАМ И ЛЮДЯМ» – «Экспресс».

«АНТИГЕРОН И ПРОБЛЕМЫ МОРАЛИ» – «Ньюс кроникл».

«НИКАКИХ ПРИВИЛЕГИЙ БОГАТЫМ» – «Трампетер».

«НОВЫЙ ПОДХОД К ПРОБЛЕМЕ ВОЗРАСТА» – «Гардиан».

Практически только «Таймс», прежде чем вынести окончательный приговор, постаралась уделить проблеме серьезное внимание.

Без какой бы то ни было на то причины, просто потому, что газета оказалась под рукой, Диана взяла «Трампетер» первым и принялась читать передовую статью:

«То, что правительство тори допустило, чтобы величайшее открытие в истории человечества было использовано в частной практике и принесло владельцам предприятия баснословные барыши, поскольку было доступно только праздным богачам, – самый настоящий национальный скандал. То, что только богатые, только те, кто в состоянии платить, имеют право жить дольше тех, кто такой возможности не имеет, является возмутительным нарушением демократии и вообще противоречит принципам Государства Всеобщего Благосостояния».

«Трампетер» от имени народа требует, чтобы правительство национализировало антигерои. Он не может оставаться привилегией горстки богатеев и должен быть справедливо распределен между всеми. Следует изъять запасы антигерона, выпустить специальные карточки, раздать их населению и открыть в больницах отделения, где любой сможет подвергнуться бесплатному лечению в соответствии с законом о здравоохранении. Распределение – и распределение всем поровну – вот наш лозунг! А семьи рабочих, тех, кто обеспечивает благосостояние нашей страны, должны получить преимущественное право на получение антигерона…"

Потом Диана открыла «Мейл».

«Прежде всего нас беспокоят старики. Нужно постараться продлить жизнь именно им. Наша страна покроет себя позором, если позволит молодым захватить новое чудо-средство, предоставив пожилым людям умирать. Жесткий режим приоритета для пожилых людей, невзирая на богатство и социальное положение, должен быть введен немедленно…»