Михаил Ишков - Заповедник архонтов

Вечерело… Блиставшее солнце поблекло, приобрело лимонно-желтый окрас, редкие тучки, ухватившиеся за вершины снегового хребта, отливали изумрудной свежестью. Океан разыгрался — забавляясь, накатывал на скалы волну за волной. Между тем грохот прибоя был едва слышен, резкие сильные звуки гасли в благодушной и ароматной ауре. Издали, со стороны кустарников, тонко и явственно запахло мускусом, потом потянуло запахом жареной курочки. Я невольно скосил глаза на своих соплеменников, кое-кто тоже начал потягивать ноздрями. Дырочки в их носах затрепетали.

Первым делом я с удовольствием омылся холодной и чистой водой. За мной последовал Неемо. Весть о гибели Хваата капитан подлодки встретил коротким нервным почесыванием, потом вздохнул и как бы про себя заметил, что теперь его черед. Скоро и он последует за родственником и другом.

— Не спеши, — сказал я. — Не гневи ковчег. Он знает, когда тебе уйти к судьбе.

Следом за мной умылся Иуда — этот весь залез в озерко, начал плескаться, охать от удовольствия. Скоро птичник ожил, поселяне наконец отважились распрямиться в полный рост. Третий столп в компании с Эттой и Дуэрни совершили торжественное омовение. Эта церемония была проведена у дальней оконечности озера, за рощей плаунов. После чего мы устроили общую трапезу. Скоро солнце легло на пологую седловину в заснеженных горах. Я крикнул ему: «Подожди!» — и оно зависло над перевалом. Предоставило срок поведать о Добрыне Никитиче, о том, как в молодости богатырь в чисто поле поезживал, малых змеенышей потаптывал. Как не послушался родной мамки и отправился к Сорочинским горам, к норам змеиным и освободил полон российский.

Долго ли коротко тянулся закат, наконец, по взмаху руки, местное светило наконец отправилось за горы на отдых. Землю накрыли сизые сумерки. Мы, бессеребреники и скитальцы, к тому времени добрались до одноэтажных домишек, стоявших на отшибе, подальше от блистающих храмин, где и разместились на ночь.

Огуст выставил караулы. Первой стражей командовал Неемо, вторую Третий столп решил возглавить сам. Я же отправился на командный пункт. Первым делом просмотрел отчет о состоявшемся сражении. Все было точно зафиксировано: толпа торжествующих озверевших безумцев, спешивших на встречу с отцом, мучительное пробуждение поселян, когда мы во вспомогательном шлюзе принялись срезать осклизлые щупальца — с их помощью Черный гарцук пытался овладеть мыслями губошлепов. Набег орды боевых, способных излучать обессиливающие противника чувства, роботов, короткое огневое столкновения и, наконец, наше появление в зоне архонтов. Сам бой можно было просматривать и в замедленном, и ускоренном темпе. Гибели Хваата было посвящено всего несколько кадров — по-видимому, исключительно для отчета.

Кому?

Это был вопрос вопросов.

Я попытался с помощью шарика проникнуть в блок управления внутренними оболочками и транспортными артериями станции. Ничего не получилось — потребовался пароль.

Вот что еще смущало — непротивление командного пункта управления комплекса агрессивным наскокам звездолета. Меня очень тревожил этакий беспринципный нейтралитет, которого придерживались броневые двери, кабины лифтов, развязки монорельсовых дорог, ворота и запоры шлюзовых камер, передвижные кресла и сидения, вплоть до роботов, обслуживающих внутренние помещения станции. Может, фламатеру удалось найти общий язык с управляющей централом интеллектуальной оболочкой? Или «Несущий груз» точно знал, какие средства нападения можно использовать во внутренних помещениях станции, а какие нет? Вероятно, поэтому звездолет не решился за пределами причальной палубы бросить в бой серповидные боевые оболочки, применяемые в космосе, а перешел на более примитивные формы. Следовательно, его ударная мощь будет примерно равна нашей. В чем же его преимущество? В количестве — это ясно, как день. Интересно, позволит ли командный пункт штурмовать зону архонтов или будет держаться в стороне, пока сражение не начнет реально угрожать жизненно важным системам комплекса?

Я вывел на экран изображение звездолета, долго вглядывался в его очертания.

Гигантская черная рыба все также неподвижно лежала на посадочном месте. Никаких следов активности. Мне пришло в голову, что здесь, перед экраном, тоже необходимо выставить пост — кто-то из губошлепов должен постоянно следить за врагом. С сожалением прикинул, никого из них калачом не заманишь в логово повелителей, а если кто и решится, тут же, как только окажется один на один с подобным пейзажем, лишится дыхания. Кроме разве что Иуды. Бывший Сулла, как показал опыт, потеряв память и постепенно возвращаясь к жизни, оказался полностью лишен прежних предрассудков. Может, есть смысл выставить на развилке, откуда тянулась ветка в сторону райских кущ еще один пост или прикрепить шарик.

Эх, беда, шариков-то у меня осталось с горстку!.. Кстати, не может быть, чтобы в зону архонтов был только один вход. Это конструктивно исключено. Кроме того, зная их образ мыслей, склонность к высокомерной назидательности, можно быть уверенным — в пределах системы Дауриса-Тавриса архонты тоже вели себя в высшей степени обособленно. Стоило поискать дополнительные выходы — например, для обслуживающего персонала, который, скорее всего, появлялся здесь после того, как архонты покидали зону.

Я затаил дыхание.

Как же они ее покидали? Должно быть, у них существовал свой отдельный шлюз? А может, и собственные транспортные средства?

Я тут же дал задание шарику, проникшему в блок управления информационной машиной, а сам поспешил в домик, в котором мои спутники разместились на ночевку. Окликнул меня Неемо. Это был верный человек, с устойчивой психикой, опытный боец, одним словом, настоящий ублюдок. Я поймал себя на мысли, что с гордостью произношу это слово. Смешными показались мне потуги убедить Туути отказаться от использования этого обидного прозвища. Сколько недомыслия я проявил, когда обижался на старцев Ин, не жалевших для меня самых оскорбительных, как мне казалось, эпитетов! Они не имели в виду унизить меня, подобные тонкости пока еще не давались хордам даже самых высших разрядов, но с моей легкой руки — так и оно оказалось впоследствии — в эти термины скоро начали вкладывать уничижительный, марающий чужое достоинство смысл.

Небо между тем усыпалось звездами. Это был иной небосвод, невиданный, таинственный, нависавший над миром, которого уже давным-давно не было на свете. Я застыл в благоговении — над головой раскинулся звездный чертеж миллионнолетней давности, наблюдаемый из одной из самых удивительных точек пространства — исчезнувшей обители Ди. Рисунок созвездий очень напоминал пейзаж, видимый с Земли. Здесь не было и следа искрящегося звездного обода — та же россыпь блесток, та же равномерность и бездонная насыщенность темного покрывала, разве что извилистый, ломкий, прерывистый след Млечного пути был более отчетлив и ярок. Мне были неизвестны названия созвездий? Пустое! Быстролетный скоро просветил бы меня. Сердце дрогнуло, когда я интуитивно угадал в зените расположенные ковшом звездочки.