Луи Буссенар - Тайны господина Синтеза

Ученые разделили эти создания на два класса: черви, лишенные настоящей полости внутренних органов (acoelo-mathes) и снабженные ею (coelomathes). Для нас они просто черви, простейшие беспозвоночные, которые постепенно совершенствуются для того, чтобы вскоре смешаться с предками другой, более важной секции — позвоночных.

За ресничными червями идут сколециды — это седьмая ступень доисторического развития. Замечательным типом сколецид является balanoglossus, очень известный червь, живущий в морских песках и связующий червей с асцидиями и бесчерепными. Затем один за другим появляются archelmintes, plathelmintes, nemathelmintes, rhynchocoeles, enteropneustes и так далее; потом — фундаментальная группа хордовых [349], занимающая восьмую ступень (именно от хордовых произошли древнейшие бесчерепные).

Господин Роже-Адамс, которому давно уже чужие авторитеты были не указ, считал, что человек, безусловно, произошел от хордовых, что подтверждало наличие эмбриологического сходства между асцидиями, последними из беспозвоночных, и ланцетниками — первыми из позвоночных. По его мнению, хордовые взяли свое начало от червей седьмой ступени и отличались от своих предшественников образованием спинного мозга и позвоночной струны (chorda dorsalis).

Трудно было уследить за мыслью зоолога, продираясь сквозь дебри групп, родов, семейств, типов, видов, подвидов, классов, к которым он относил эти многочисленные живые существа, изученные, препарированные, зарегистрированные, каталогизированные и сфотографированные им с достойным восхищения знанием дела, сноровкой и методичностью. Но вот что странно — этот факт следует отметить особо — появление новых типов в лаборатории господина Синтеза почти всегда сопровождалось либо бурными атмосферными явлениями, либо неполадками в работе аппаратуры.

Однажды в купол ударила молния — на сей раз настоящая — и чуть его не уничтожила. Сильно взволнованы были не только командиры, но и члены экипажей. Материальные повреждения были быстро устранены — несколько поломок в конструкции, несколько выбитых стекол. Но пару дней спустя ликующий биолог представил образцы мшанок и bryozoaires. В другой раз поломка вытяжной трубы привела к утечке газа, который, вступив в реакцию с другими элементами в атмосфере лаборатории, вызвал кое-где взрывы и спровоцировал удушливые испарения. И Роже-Адамс, с нетерпением ждавший подобных происшествий, обнаружил в водах лагуны асцидий и phallusiens, первых среди червей.

Алексис Фармак, следивший за лабораторной аппаратурой, под гнетом такой непомерной ответственности пребывал в состоянии постоянного нервного перевозбуждения. Славный парень, чье рвение вызывало одни похвалы, был ни жив ни мертв, так он страшился катастрофы, способной уничтожить гигантский труд последних лет его жизни. Случалось, что химика пробирала дрожь, когда профессор-зоолог говорил ему после каждой передряги, происходившей почти еженедельно:

— Дорогуша, на что вы сетуете? Разве все это не согласуется с вашими желаниями? Поглядите-ка, даже бессмысленные организмы подчиняются нашей воле. — И добавлял в свойственном ему ироническом тоне: — Природа время от времени преподносит нам карманные катаклизмы [350], чтоб сымитировать великие потрясения первобытных времен. Каждая такая пертурбация в масштабах нашего крошечного мирка предвещает и, подчеркиваю, содействует появлению новых видов. Когда случается, что Мать-Природа перестает относиться к нам как к балованным детям, сам наш микрокосм по той или иной причине возбуждается и проветривает планету. Не следует закрывать глаза на то, что новые стадии генезиса впрямую связаны с поломкой аппаратуры; чем больше поломка, тем более высокой ступени достигает эволюция.

— Но в таком случае, — сокрушался химик, — что же произойдет в тот момент, когда ряд видоизменений приведет к пропасти, отделяющей позвоночных от беспозвоночных?

— И думать боязно. Только представьте себе те потрясения, которые либо порождали, либо сопутствовали великим периодам истории нашей планеты. А грандиозные преобразования климата, ставшие впоследствии причиной возникновения высокоорганизованных существ?.. Думается, что вскоре нам придется принять на себя жестокий удар.

Быть может, господин зоолог и сам не подозревал, насколько он был близок к истине…

С момента обнаружения хордовых жизнь текла своим обычным чередом. И вдруг неожиданно в один прекрасный день с моря послышался оглушительный грохот. Растерянные, перепуганные люди, работавшие в эту смену на атолле, ринулись на суда, увлекая за собой поддавшихся всеобщей панике ассистентов. Как только они вступили на корабль, ужасное зрелище открылось их глазам: море внезапно вздыбилось и пенной стеной, закрывшей весь горизонт, ринулось на видневшиеся вдали коралловые острова; гигантский гребень, неудержимо двигаясь вперед, докатился и до кораблей. Вал штурмовал суда, сметал мостики, обрывал все, что мог оборвать, хлестал скрипевшие от ветра мачты и, наконец, подступил к стеклянному куполу.

Все, кому удалось стать свидетелями этой ужасной сцены, увидели, что на миг купол был накрыт каскадом зеленоватой воды. Секунд десять он оставался полностью затопленным, затем уровень моря стал прежним, и коралловые рифы вновь появились на поверхности. Как бы странно, невероятно, неправдоподобно это ни было, но лаборатория, несмотря на кажущуюся хрупкость, выдержала натиск моря. Лишь ее сферическая форма изменилась — ось сместилась, меридиональные опоры выгнулись по всей окружности.

По счастью, ввиду прочности использованных материалов и продуманности конструкции разрушения оказались частичными. Что касается стекол, то многие из них были выбиты; из пробоин вырывались столбы дыма и газа, образуя над атоллом что-то наподобие облака. Корабли, стоявшие носом к. волне, практически не пострадали. Потоки воды, обрушившиеся на палубы во время прохождения волны, стекли по шпигатам. Воду же, залившуюся в люки, откачали насосами.

Не сговариваясь, капитан и оба ассистента господина Синтеза кинулись вместе с хозяином к лаборатории, полностью открытой с одной стороны. Они были готовы увидеть картину страшного разрушения, но, какова же была их радость, когда оказалось, что повреждения, хоть и серьезные, могут быть устранены.

Так как через бреши в куполе свободно проникал воздух, а стало быть, атмосфера в лаборатории была пригодна для дыхания, люди не колеблясь ринулись к коралловому кольцу, очертившему лагуну. Бегущий впереди зоолог вдруг остановился среди груды всяческих обломков и, склонясь над копошащимися в углублении скалы тельцами, испустил крик изумления и радости: