Олег Синицын - Магма

Похожая форма хребтов. Кузнецов стал читать названия. Пики – Снежный, Пирамида, Кулу Элгер. Похожие разветвления рек, которые на карте назывались Парбати, Салнджи. Масштаб карты отличался, но это была именно та местность! Женя поднял глаза к названию карты.

– Долина Куллу, – прочитал он.

Долина Куллу известна тем, что там провел свои последние годы жизни русский ученый и художник Николай Рерих. Кузнецову было известно лишь это.

Азарт открытия захватил его. Кузнецов вырвал карту из справочника и стал фломастером обводить на ней каждую гору, которая была показана на подставке, чтобы выделить район. После этого он достал оловянное «солнце».

Руки Иттлы были выполнены искуснее, чем все остальные части тела. Пальцы растопырены неестественным образом, обыкновенный человек не сумел бы так сделать. Так и есть. Это был ключ! Ключ, чтобы правильно вставить «солнце», луч которого должен точно указать на нужную гору. Женя приблизил диск оловянного «солнца» к ладоням статуэтки и вставил его в пальцы. Пальцы со щелчком вошли в пазы на диске, словно тот был настоящим. Женя мысленно поблагодарил скульптора Сергеева, выполнившего великолепную копию «солнца».

Луч «солнца», один из длинных, упал к основанию фигурки. Он был единственным, указывающим на подставку, ни с каким другим его спутать было нельзя. Луч указывал на маленькую неприметную гору, недалеко от левой ступни статуэтки. Женя взял карту и начал считать:

– Раз гора от Кулу Элгер, два гора налево... ТРИ! Он поставил крест на маленьком треугольнике, который изображал гору.

– Пик Каргаран, высота 2560 метров, – произнес Куз­нецов и улыбнулся. – Я знаю гору!

Он уничтожил все. Отломал лучи у оловянного «солнца», разорвал на мелкие кусочки и сжег в пепельнице топографическую карту долины Куллу и несколько других карт из справочника. Проверил, не указывает ли настоящее сплавившееся «солнце» на истинную гору. После этого водкой стер цифры на диске. Немного подумав, бокорезами откусил два пальца на руках у Иттлы. Статуэтку вместе с «солнцем» положил обратно в коробку. Листок с миграновским переводом текста спрятал в подкладке пиджака. Было 18.25.

Пора возвращаться в гостиничный номер на проспекте Обуховской обороны.

За полчаса Женя добрался до гостиницы, по пути выбросив обломки оловянного диска в Неву, заперся в номере, поставил перед собой телефон и, подперев кулаками подбородок, принялся ждать. Ровно в 19 часов раздался звонок. Кузнецов поднял трубку.

– Иттла у вас? – Голос Бисбрука был невероятно спо­коен.

– У меня, – ответил Кузнецов. Было трудно перестроиться с русской речи на английскую.

– Вы готовы поменять Иттлу и «солнце» на доктора Граббс?

– Готов.

– Встретимся за городом в районе...

– Нет, погодите! – воскликнул Кузнецов. – За городом вам будет легче всего убить меня.

– Мне нужны лишь Иттла и «солнце». На данном этапе вы меня не интересуете.

– Тем более. Тогда встретимся в Центральном парке на Елагином острове в 19.30. Аттракцион «Королевство кривых зеркал». Перед входом.

– ... Ладно.

– И будьте один, Бисбрук! Я тоже приду один.

– Но я не могу быть один. Я буду с доктором Граббс, – насмешливо произнес из телефонной трубки Бисбрук и отключился.

Через двадцать минут Кузнецов уже находился в Центральном парке культуры и отдыха. Он попросил водителя такси подождать его на стоянке полчаса, предварительно заплатив. Тот согласился.

Как Женя и предполагал, аттракцион представлял собой лабиринт из кривых зеркал, расставленных в небольшом домике. Посетители покупали билет в кассе, контролер, седой ветеран с буденновскими усами, сдвинув брови, тщательно проверял билет и разрывал его. Посетители входили с одной стороны домика, проходили сквозь аттракцион и выходили с другой стороны.

– Мне два билета, – сказал Кузнецов кассирше, протянул купюру и получил взамен пару билетов с изображением почему-то разбитых зеркал. Опустив билеты в карман, Женя крепче сжал картонную коробку с Иттлой и встал неподалеку от старичка-контролера.

Поток желающих посетить аттракцион временно прекратился, старичок, сдвинув брови и поведя буденновскими усами, спросил:

– Чего не заходишь-то?

– Девушку свою жду. Старик снова повел усами.

– Может, закурить найдется? – поинтересовался он.

– Я не курю и не терплю, когда другие курят, – ответил Кузнецов раздраженно.

– Да ладно-ладно! – отпрянул старик.

Напряжение давало о себе знать. В другой раз он ни за что бы не нагрубил старику. Но ведь курение он действительно не переносил! Особенно мусолящих свою ненаглядную папироску мужиков на остановках городского транспорта, которые до последнего тянут с посадкой, только чтобы высосать все из папироски и, войдя, выпустить этот дым в салон. Кузнецову они напоминали детей, отпустивших усы, но все так же забавляющихся с любимой игрушкой, которая убивала их легкие.

Бисбрук появился неожиданно. Женя сразу увидел его. Загорелое аристократическое лицо графа выделялось в толпе. К тому же на нем был дорогой костюм, а в галстуке торчала заколка с бриллиантом. Это при том, что на большинстве людей в парке были майки и шорты. Бисбрук двигался не спеша, под руку его держала Элен. Кузнецов не видел ее с тех пор, как они расстались в ресторане отеля «Роллтон-Плаза». Внезапно Женю пронзило чувство невероятной тоски по этой девушке.

На ней было простое красное платье в горошек, волосы на затылке стянуты в пучок. Несколько локонов выбились из пучка и падали на тонкую шею. Она выглядела изящно и прелестно, но, посмотрев на ее лицо, Женя почувствовал, что у него зашлось сердце. Глаза Элен были полны страдания. Они молили о помощи, но люди этого не замечали Они проходили мимо, считая ее девушкой богатого иностранца.

Элен увидела Кузнецова. Ее глаза, шарившие по толпе, остановились на нем. Женя виновато посмотрел в ответ и перевел взгляд на Бисбрука. Тот уже заметил Кузнецова и улыбался. Бисбрук и Элен подошли ближе и остановились в метре от Евгения. Словно трое знакомых случайно встретились в парке. Элен по-прежнему не сводила с Кузнецова глаз. Теперь в ее взгляде читались мольба и надежда

– Доктор Кузнецов! – сказал Бисбрук, улыбаясь. – В этой коробке и находится Иттла?

– Иттла и «солнце». Только «солнце» сплавилось. По нему невозможно определить местонахождение послания.

– Покажите.

– Отпустите Элен, – Женя протянул ей свободную руку, но она отрицательно покачала головой и показала глазами на Бисбрука.

– Сначала Иттла и «солнце», – произнес Бисбрук, едва двигая губами, сложенными в фальшивую улыбку.