Ирина Дедюхова - Позови меня трижды…

ЧЕРВОННЫЙ ТУЗ

Это обычно дом женатых людей. Или почти женатых. При девятке пик кутеж, а в семейном дому — это, знаешь ли, драма. Хотя десятки и указывают на страсть, наслаждение. В общем раскладе этот туз читается еще и как свидание, почти деловое, и важный разговор.

Валерий проснулся среди ночи. Рядом тихо спала Катя, которую ему все-таки удалось перетащить к себе на диванчик. Лицо у нее было грустное даже во сне, время от времени она как будто всхлипывала. А какое веселое, чудесное лицо было у нее только что в его сне! Это был старый сон, его сон, который он всегда считал счастливым. Этот сон касался давнего случая, когда они все, еще в старом дворе, поливали друг друга из шланга. Маленькая Катька бегала плохо, но в тот раз, когда она обрызгала его водой и, бросив шланг, побежала, он вдруг увидел, что догнать ее уже будет трудно. Катька, захлебываясь счастливым смехом, кричала: "Догоняй, Валет, догоняй!" И в этот момент все внутри него переворачивалось, и он понимал, что она уже не ребенок, а маленькая женщина…

И каждый раз, когда Валерий видел этот сон, ему крупно везло наяву. Один раз его не убили, он остался жить, это было еще в тюрьме, а второй раз — пришел груз, который они с Терехом в отчаянии считали пропавшим.

Глядя на спящую рядом женщину, доверчиво прижавшуюся к нему обнаженным телом, он все думал, что же сделала с этой бабой жизнь? Лаская желковистую кожу, женственную роскошь тела, он был готов завыть от обиды на то, что не его ребенок развернул ее бедра и плечи и материнскими соками наполнил ее грудь. Ни одна женщина за всю его жизнь не обняла его так, как Катька. Та самая Катька, что кричала когда-то под окнами: "Валет, выходи!" Все в ней было его, все было родное. Он чувствовал, как что-то огромное заполняет его душу. Что-то такое, чего он не в состоянии ни вместить в себя, ни осознать до конца… От чего вдруг сжимало сердце и каленым песком щипало глаза.

— Кать! Ты о чем думаешь?

— Ни о чем.

— Может, мне уйти?

— Ну, что ты, Валер, я действительно так устала сегодня… Не бери в голову, ешь. У меня ведь жизнь такая… Одна усталость от нее. Неинтересная жизнь, говорить не о чем.

— А что тебе вообще интересно?

— Ничего. Да не расстраивайся ты! Мне на все плевать. Это ведь не смертельно, но так гораздо проще. Начальник орет — плевать, зарплату не платят — плевать, сокращением грозят — плевать! Только и на все другое плевать приходится, потом все заплеванным кажется…

— Слушай, мы фирмой в офис переехали. Раньше ведомости и кассу Райка с Терехом вели, а тут какой-то отчет в налоговую требуют, бухгалтер нужен. Так, может, ты оставишь это свое производство по плевкам в длину, ты ведь — экономист?

— Ну?

— Баранки гну! Ты бухучет знаешь?

— Ну?

— Ты пойдешь ко мне бухгалтером? Кать, слушай, с этим ведь чо-то делать надо!

— Я боюсь тебя подвести.

— Так и не подводи! Сдай отчеты, трудно станет, возьмем кого-то в помощь, а не захочешь дальше работать, так тоже проблем нет. Ты меня понимаешь?

— Да понимаю я тебя, Валера. Просто я не понимаю, зачем я тебе? Если мне работу по новому объекту не дадут, то я пойду. Я в институте отпуск за свой счет возьму. У нас там всем на это плевать… Я, конечно, приведу бухгалтерию в порядок, отчет сдам, а там — сам решай.

— Вот, просто выйдешь, отчеты поделаешь, хоть от своих проблем отдохнешь.

Валерий легко говорил с Катей о бухгалтерии, хотя эта самая бухгалтерия становилась для него серьезной проблемой, из налоговой инспекции ему уже прислали два строжайших предписания. И, даже искренне стараясь помочь Катькиной депрессии, он не мог забыть об этой занозе в заднице. Валерий стал уже вполне деловым человеком. Он уже привык связывать несколько проблем таким образом, чтобы одна из них сама, без его участия решала другую. А, кроме того, он ни сколько не сомневался, ни в ее способностях, ни в ее лояльности по отношению к нему.

Но в целом, отношения его с этой Катькой не вдохновляли. Это оказалось не легкой интрижкой, задуманной в пику зарвавшемуся деловому Тереху и предавшей его Наине, Катька поглотила его целиком. Если бы он знал, что с ней будет все так не просто… Катерина казалась ему снежной королевой из какой-то страшной не детской сказки. Ну, не в смысле красоты неземной, а в смысле общего обморожения верхней конечности. Она как-то шепотом сказала ему, что если бы он пришел раньше, то все, может быть, было по-другому.

Почему-то ему не приходило раньше в голову, что Катя будет сидеть с ним молча, сложив руки на полных круглых коленках, не кинется радостно ему на шею, как Анютка из шестого киоска или Маришка из Смоленска… Даже ее, Катино тело, такое мягкое и податливое уже не приходилось отогревать. В ней словно отдельно от навсегда потухших глаз жила какая-то незнакомая ему женщина с кошачьими повадками, жадная и щедрая в любовных ласках. В постели он не гасил ночник, потому что ждал и не хотел пропустить, когда на миг из черт его любовницы проступало девичье личико с доверчиво распахнутыми ему глазами…

Но до ночи надо было еще дожить. А как жить с этой женщиной, сосредоточенно глядящей мимо него на стенку, завешенную ковром, он не знал.

Через неделю уговоров Валерий преодолел Катькино вялое сопротивление. Работы по новому объекту ей все равно не дали. Единственной из отдела. С ней тут же перестали разговаривать начальники соседних отделов, чтобы она не вздумала просить их замолвить за нее словечко. Катя забрала косметичку из стола и пошла оформлять отпуск без содержания. Дали без проблем. Это было выгоднее прямого сокращения. Выходя из института, она оглянулась на девятиэтажное здание. Странно, у нее возникло щемящее чувство, что сегодня она была в своем отделе, где прошло столько лет ее жизни, в последний раз. Плевать!

Как хорошо, что она действительно немного отдохнет от всего этого, может быть, даже забудет кое-кого, ей столько всего надо бы забыть… А там Танька, Терех… И Валере не надо тратиться на бензин, заезжая за ней в институт в другой конец города.

На своем огромном малиновом джипе Валера несколько раз катал ее за город, на заправку. Пока он выходил из машины платить к окошечку заправки, Катя внимательно изучала показания спидометра, рассматривала щиты со стоимостью бензина и, морща лоб, привычно подсчитывала траты Валерия. Привыкнув в последнее время к жесткой экономии на себе, сократив все желания до несущественного минимума, она испытывала неловкость от того что даже ее передвижение до дома стоит Валерию немалых денег.

КАТЬКИНЫ КАНИКУЛЫ