Леонид Каганов - Дай бог каждому

– Почему? – удивился Богдамир.

– Всссего пятьдесят грамм порццция! – прошипел Кеша возмущенно.

– Не жлобись. Возьмем несколько порций. Не нищие. – Богдамир опять с предвкушением облизнулся и перевернул лист.

– Фффирменные блюда. Фондю сссоевое. Напитки: сссоевое пиво «Старый дозор» в асссортименте: темное, светлое, сумеречное и последнее: нефильтрованное.

– Это все?

– Всссе.

– Я буду сырники, – сказал Хома. – Ты, разумеется, творожок?

– Творожжжок! – категорично подтвердил Кеша.

Они отложили меню и стали ждать официантку. Таймеры у киберофицианток таких заведений традиционно выставляются на десять минут с момента выдачи меню до принятия заказа, а затем – ровно на сорок минут до выноса еды. Упросить хоть немного сократить это время практически никому не удавалось. И непонятно, почему еду тем троим принесли так быстро. Видимо, они сделали заказ давно, а сами ходили гулять по Торгмаркету. Так делается.

В зал выплыла очередная официантка и принялась возиться с ящиками, возвышавшимися на большом столе в углу.

– Тым-ды-дым! – глухо послышалось из ящиков. – Ошибка чтения MP3!

Официантка продолжала копошиться. Хома потер лоб, чтобы третий глаз лучше видел, и присмотрелся. Так и есть – ресторанчик украшен древним компьютером. Где они его только нашли? Неужели работает? Бронированный сундук с прорезями для дисков, сплюснутая бочка лампового монитора, скворечник сабвуфера и большие колонки. Все это окутано проводами самых разных цветов и форм, некоторые даже вились барашками. На мониторе – стопка больших квадратных дискет размером с человеческую ладонь. Это казалось странным: насколько Хома помнил историю архаичной техники, магнитные дискеты появились гораздо позже мониторов со стеклянным экраном. Или он все-таки что-то путает? Официантка вытаскивала дискеты из бумажных конвертов и засовывала в прорезь одну за другой. В прорези они пропадали – наверное, падали в глубь ящика. Каждый раз ящик отвечал глухим металлическим голосом:

– Тым-ды-дым! Ошибка чтения MP3!

– Чччто такое MP3? – поинтересовался Кеша, тоже наблюдая с любопытством.

– Не знаю, – ответил Хома. – Наверное, здесь такая традиция. Вообще это все для виду поставлено, ящик не включен. И возится она там для виду, типа пытается настроить. Как бы кидает дискеты в ящик, а ящик как бы реагирует. Типа она его загружает. Роль такая. А музыка сейчас заиграет из обычного места.

И действительно, с потолка донесся шум моря. Он нарастал, превращаясь в нехитрый ритм, а затем появился визг, и стали слышны слова. Похоже, это был тот самый последний «Дельфиний альбом», о котором столько кричала реклама. Кеша заерзал и зашипел – он не любил Майка Задди с тех пор, как тот был голубем и выпустил альбом «Мои памятники».

Официантка прекратила изображать возню с ящиком, и Хома тут же обратился к ней.

– C2 E5 E4 F0 EE 20 F1 FB F0 ED E8 EA EE E2 20 E8 20 EC E8 F1 EA F3 20 F2 E2 EE F0 EE E3 E0 21 20 C1 E5 E3 EE EC 21 20 CA E0 EA 20 E2 20 E0 F0 EC E8 E8 21 20 C4 E0 FE 20 EC E8 ED F3 F2 F3 21! – свистнул он в ультрадиапазоне.

Компания за дальним столом, понятное дело, ультразвука не расслышала, а вот официантка тут же подбежала.

– Что-нибудь еще, кроме сырников и творога? – Она нарочито отвечала на человеческом языке.

– C8 20 EC F3 F2 E0 ED F2 E0 20 E2 FB EA EB FE F7 E8 F2 FC 21 20 D1 F2 FB E4 ED EE 20 EF E5 F0 E5 E4 20 F7 E8 F2 E0 F2 E5 EB E5 EC 21 20 D8 E5 E2 E5 EB E8 F1 FC 2C 20 EC E8 ED F3 F2 E0 20 E8 E4 E5 F2 21, – просвистел Хома со значением.

– Вам не нравится Майк Задди? – удивилась официантка довольно прохладным тоном. – Странно. Всем людям нравится…

Но Богдамир молчал, устремив на нее в упор черные зеркала суровых очков. Под столом он зажал Кеше клюв, чтобы тот не наговорил грубостей.

– Вам придется подождать тридцать восемь секунд, – улыбнулась официантка, не дождавшись ответа, взяла меню и упорхнула.

Музыку она так и не выключила.

«Я плыву! Это море! Я дельфин! Мне хорошо! Потому что дельфин! Это море!» – пафосно тянул Майк Задди своим прославленным фальцетом, а ему вторили плески волн, крики чаек и даже дельфиний ультразвук, органично сведенные в богатейший ритм-саунд на лучших студиях вселенной. Но Хома вдруг напрягся.

– Чччего такое? – Кеша настороженно высунул клюв из-под стола: он всегда тонко чувствовал настроения напарника.

– Помолчи, – буркнул Хома. – Дай послушать.

– Да что тут ссслушать! – возмутился Кеша, но Хома снова зажал ему клюв.

– Там параллельно роботы поют, – объяснил Хома. – Ультразвук модулирован кодом. Никакой он не дельфиний, обычный ультразвуковой робокод. Никто из людей сроду не догадается.

– Что поют? – заинтересовался Кеша.

– Сейчас… – Богдамир замер. – Примерно так: «сука майк задди… жирный подонок… музыку дай ему… текст сочиняй ему… если б вы знали… если б вы знали… как нас здесь бьют… чтоб мы писали… чтоб сочиняли… эту фигню… как нас здесь бьют… как нас здесь бьют… током…»

Кеша нахмурился и агрессивно защелкал клювом:

– Надо разззобраться, что там происходит! Жжжестокое отношение к роботам – уголовная ссстатья!

Богдамир кивнул.

– Как-нибудь разберемся. Но не сегодня. Сегодня у нас и без того сложный день.

Музыка плавно умолкла, и появилась официантка:

– Ваши сырники… Ваш творог… Ваша просьба выключить музыку… – Еще раз улыбнувшись, она исчезла.

Хома аккуратно передал миску с творогом под стол, и друзья принялись за еду.

Теперь, когда музыка исчезла, стало слышно, о чем говорят парни за дальним столом.

– Масло из настоящей сои, – важно говорил один, накалывая на вилочку кусок и опуская в чан фондюшницы.

– Да ладно тебе, Кристер, – хрипло возражал второй, деловито накалывая кусок сои и тоже опуская в раскаленную жижу. – Натурального соевого нигде уже нет.

– Пакстер, я те говорю: в этом рестике все натуральное. Я специально спрашивал. – Он вдруг призывно щелкнул пальцами. – Эй! Робот! Робот!

Тут же подбежала официантка.

– Это соевое масло из натуральной сои? Или искусственное, идентичное натуральному? – строго спросил тот, кого звали Кристером, кивая на котелок фондюшницы.

– Офигительное масло! – улыбнулась официантка. – Из-под Самары!

– Ну вот видишь! – Повернулся Кристер, вынимая из чана поджарившийся кусок, отправляя его в рот и накалывая следующий.

Третий собеседник молча хлебал пиво и глядел на светящиеся жалюзи.

– А ведь распогодилось, – без интонации произнес он, почти не шевеля губами: казалось, глухой звук идет из живота. – А ведь было пасмурно.

– Если небо пасмурное, – бодро откликнулся Кристер, – значит, майор Богдамир посмотрел на Солнце, и оно от страха спряталось за тучу!

Все трое ухмыльнулись.

Кеша выглянул из-под стола и посмотрел в их сторону. Но они были увлечены беседой, сидели кто спиной, кто вполоборота и, похоже, вообще не замечали, что в зале есть кто-то, кроме них. Тогда Кеша вопросительно посмотрел на Хому.