Денис Бурмистров - Равновесие Парето

Единственное, что я теперь знал наверняка, это то, почему Денис позвал меня в город. Возможно, на его месте я сделал бы то же самое.

Денису нужно было кому-то рассказать о том, что происходит. О том, что он не мог понять и принять по причине собственной прагматичности. Раздираемый внутренними противоречиями, о чем он думал еще, как не о понимающем человеке рядом? Он старался открыть глаза своим незримым работодателям из соответствующих служб, но достучаться не смог. Попытался рассказать обо всем своему начальнику Юдину, но был осмеян. На что он мог надеяться еще?

Я представил себе истощенного работой и грузом страшных знаний Дениса. Бредущего по улицам родного города, засунув руки в карманы брюк, сутулясь и рассеяно зыркая глазами из-под нахмуренных бровей. Почему человеку плохо? Потому что пьет — подумали все и повесили ярлык. А городит ерунду потому что «белочка». Примеров вокруг масса, каждый пятый в подобных городках — алкоголик.

Что может сделать человек от отчаяния? Пойти на самый странный ход. Найти выход в последней возможности. Такой возможностью для Дениса стал я.

— Ему времени не хватило, — сказал я.

— Что? — не расслышал Карчевский.

— Денису не хватило времени дождаться меня, — я отдал лист геологу, грустно покачал головой. — Он письмо мне начал писать, но не знал, как лучше все выложить, чтобы я поверил. А я бы не поверил все равно.

Я горько хмыкнул, потер усталые глаза, бесцветным голосом продолжил:

— Тогда он подстраховался и сделал эту авантюру с квартирой. Чтобы я приехал точно, чтобы увидел происходящее. Чтобы увидел и поверил. Чтобы сделал что-нибудь, что не смог сделать он, — я поднял красные глаза на бородатого товарища. — А я ничего не смог сделать. Еле ноги унес. Чем я могу тут помочь?

Геолог пожал плечами.

— Я не знаю. Думаю, это риторический вопрос в данной ситуации. Пока вертолет не прилетел, пойдем. Я покажу еще кое-что.

Он положил лист обратно в скоросшиватель. Помог мне сделать первые шаги, которые давались с трудом — ноги застывали и поначалу отказывались гнуться. Неторопливо, охая и кряхтя как старики, мы вышли в коридор, и я последовал за Карчевским. Геолог направлялся к стеклянному боксу с металлическими гробами.

Комната-аквариум оказалась больше, чем я думал. Двойная дверь с сеткой переговорного устройства, пластиковый пол, толстое стекло стен. Комната вмещала в себя четыре, похожие на медицинские инкубаторы, контейнера, которые я принял за гробы, операционный стол с передвижной хирургической стойкой-лампой, тумбочку для медицинских инструментов, на которой лежал диктофон, несколько хрупких на вид шкафчиков с пробирками и пузырьками, а также два хитроумных прибора, похожих на систему экстренной реанимации и вентиляции легких. Операционный стол оставил неприятные ощущения, на нем были кожаные петли для фиксации конечностей.

— А наши защитник отечества тут, по ходу, вивисекцией баловались, — заметил фиксаторы Карчевский. — Видимо, для продвижения гуманитарных наук.

— Остришь? Слава богу.

— Да? — вскинул бровь Олег. — Не знал, что кому-то нравится. Ты лучше вон, поближе подойди. Полюбуйся.

Я сделал шаг вперед и почти уперся лбом в толстое стекло. Мое внимание сразу привлекли таинственные инкубаторы. Высотой с человеческий рост, они покоились на массивных кронштейнах, которыми можно было регулировать угол наклона. Прозрачные крышки плотно прилегали к металлическому основанию, от инкубаторов в сторону приборов реанимации шли пластиковые трубки.

Два инкубатора были пусты, сквозь крышки было видно белое рифленое нутро «гробов». В третьем словно погасили свет, он был заполнен чернотой. Чернота еле заметно переливалась, перетекала за прозрачной преградой.

Из четвертого инкубатора на меня смотрело существо. Я ойкнул и нервно сглотнул, вглядываясь в чужие черты.

Существо казалось мертвым. Быть может, оно таковым и являлось. Бледное, почти белое, с узкой, сплющенной по бокам головой, плавно переходящей в плечи. Без явно видимых рта и носа, с выпуклыми бельмами вместо глаз, существо было худым, с узкими плечами, с тонкими длинными ногами и руками. Кожа казалась пергаментом, сквозь нее просвечивало голубым.

Существо не подавало признаков жизни, как лягушка в банке с формалином.

— Охренеть, — вырвалось у меня. — Твою ж мать…

— Не лучший способ контакта, верно? — заметил Карчевский.

— Давай подойдем поближе! — я обернулся к нему, в моих глазах загорелся азарт. — Нужно что-то забрать с собой для доказательства! Это же такое событие! Я всю жизнь мечтал о чем-то подобном!

— Нет, — осадил меня Олег, качая головой. — Нам с собой не унести, шмонать будут по любому. Если бы не Семеныч, я бы вообще военных не вызывал. Оклемался бы и пошел подальше отсюда. Но не могу я его бросить… Мы ж с тобой теперь нежелательные свидетели, Игорян. Хочешь, нас еще и расстреляют теперь.

— На дворе ж не тридцать седьмой год, — засомневался я.

— На то и надеюсь, — развел руками Карчевский. — Ладно, идем. Семеныча проверить надо. Да и вертолет скоро прилетит.

Олег почти потащил меня к выходу, приобняв за плечи. Я бросил жадный взгляд на удаляющийся инкубатор, практически потянулся к листам на столе, мимо которого проходил. Но сдержался, с сожалением сжав кулак. Как же так? Такая возможность! Такой случай! Взять, спрятать, укрыть. Потом приеду и заберу. Ведь засекретят все, запрут в тайные лаборатории, в спецхранилища. Может быть, именно это я должен сделать, именно затем я оказался здесь?

Мы уже выходили из внешних дверей шлюза, когда я дернулся назад, прошипел:

— Пусти, Олег. Я должен забрать хоть что-то. Я должен рассказать людям, мне нужны доказательства.

— Что ты горячку порешь? — рыкнул, разозлившись, Олег. — Какие доказательства? Кусок гуманоида? Секретную папку? Помнишь, я тебе обломок показывал, так он нахрен никому не нужен. Как и доказательства твои. Сенсации захотел? Славы?

— Да ты не понимаешь! — воскликнул я, вырываясь из хватки геолога. — Получится, что все погибли зря! А так, пусть мир узнает…

— Да насрать твоему миру на это все! — Олег махнул рукой в сторону оставленного города. — Там таких сенсаций на любом телеканале пучок. Тут специалисты нужны, ученые. А их твои папки с грифами, да куски мертвой плоти не убедят. Им неоспоримые факты нужны, железобетонные. Придет время, мы способ найдем, притащим их за холеные бороды сюда, ткнем носами в очевидное. Мы тут камня на камне не оставим, дороемся до истины! Но это потом, до этого дожить надо. А ты своей неуемной клептоманией можешь подставить всех нас. Так что и не думай чужое тырить, с головой оторвут, дурак!