Вн. Аверкиев - Хождение за три неба

— Ты не уводи разговор в проблемы завтрашнего дня! Что мне с тобой сейчас делать прикажешь?

— А послать меня далеко и надолго!

Старики изумлённо вылупились на меня.

— Ну чего, чего… Чего вылупились-то? В зобу дыханье спёрло? Вас же пригласили в этот город… Как его там, Горное гнездо, что ли… Так подарки вам нужны, отцы! Не ходят в гости без подарка, так ведь? Да и пожрать надо с собой прихватить чего-нибудь вкусненького, выпить там… В общем, в форт мне лететь нужно срочно, затариваться по полной программе. А то и на Землю, вот!

Три челюсти с лязгом захлопнулись.

— А что, внук-то прав в чём-то… Здесь порядки другие, нужно нам ко всему быть готовыми. Что там у нас в форте есть на сувениры?

— Петрович, чего задумался? Ну-ка, вспоминай, хомяк старый, чего ты там, на складах, заныкал? — Костя немного пришёл в себя, и в его глазах снова появилась улыбка.

Петрович, исподлобья поглядывая на нас, тяжело соображал, с чем ему придётся расставаться.

— Ну, что там у нас… Коробку соков нужно в багажник кинуть, ананасы консервированные, шоколад, ветчина в банках, икры красной есть немного, консервы рыбные… Засахаренные фрукты ещё. Чай, кофе. Спиртное там… сам подберёшь.

— А подарки? Ты не жмись, Петрович, не жмись! — Костя уже улыбался. — Мы этим делом, может, Афанасия от плахи спасаем!

— Ну, что подарки? Не брали мы подарков. Не оружие же им дарить?

— Ножи, может? Я видел у тебя какие-то жуткие мачете… Топорики туристические. Палатки те роскошные, забугорные, ты же прихватил их? Мебель ещё складная, посуда металлическая. Хватит на первое время. На самом деле — мы же не торговцы-лоточники, мы воины! Так или не так, братцы?

— Так, так… Всё запомнил, внука? Тогда выгружайся здесь, мы твой груз у себя разместим, и дуй, давай, в форт, бомби там склады Петровича. Обеспечивай ему недостачу и промотание товарно-материальных ценностей. Давай, мухой! А то косятся уже на нас…

Так и сделали. Пока я освобождался от своего груза, Костя с дедом о чём-то пытали командира патруля. Наверное, дорогу выспрашивали. Или про местное начальство узнавали. А Петрович всё дудел мне в ухо. Где что лежит на складе. Зря он это делал, ведь разгружался-то тоже я. И склады у нас чётко разбиты по назначению — где харчи лежат, где барахло всякое, где боеприпасы и прочие опасные железки.

В общем, туда-сюда я смотался за час с небольшим. Когда я вернулся, патруля уже не было. Костя его отослал вперёд. Известить местную власть о гостях, а армию предупредить, что гости едут с мирными намерениями. Чтобы копья в нас метать не начали с перепугу. Тут я вздрогнул. И было ведь от чего — подойдя к стоящим кучкой ветеранам, я увидел сидящую на седле Гуль.

— А эта хулиганка что здесь делает, а? Зачем вы её оставили?

— А на чём ей лететь, внука, ты подумал? Вот-вот… Сам её на землю ссадил, а вопросы глупые задаёшь. С тобой она полетит. Проводником будет. Набрал дары? Тогда по коням!

— Э-э, Афанасий… Мы тут посоветовались и решили — ты пойдёшь замыкающим. И вообще, прилетим — ты на глаза народу не лезь. Вообще чтобы тебя не видно было, понял? Не отсвечивай, в общем, своим фингалом. Положение у тебя пока арестантское. Давай, бери девушку в свой пепелац. Курс, как я понял, на северо-восток. Лететь километров около двухсот надо. Пойдём не спеша, надо дать воинам время, чтобы добраться до города первыми. Ну, двинулись, мужики?

И ветераны пошли к своему шару. А я подошёл к Гуль.

— Полетишь со мной… Давай свои мешки, помогу.

Гуль безропотно встала и ногой придвинула мне седло и упряжь. Своё копьё и перемётные сумки она несла сама. Я забросил упряжь в грузовой отсек Шарика, а потом мягко отобрал у девушки её оружие и сумки.

— Здесь они будут. Никуда твоё оружие не денется. Не развернёшься с ним впереди, места там немного. Залезай, сейчас полетим.

Щёки у Гуль порозовели, губы сжались в тонкую линию. Ей было страшно. Но и интересно, наверное. Как же! Ей предстоял полёт не на драконе, а на прозрачном волшебном шаре сына Великого Отца! Вы вот летали на «Боинге» N 1 президента США? Я нет. И она не летала.

Я первым забрался в шар, подождал, покуда она осторожно, как ящерка, проползла внутрь, и похлопал по невидимому сиденью.

— Падай, не бойся! — Гуль сверкнула на меня злым глазом с фингалом и молча уселась. Как можно дальше от меня. Я потрогал свой глаз.

— Шарик, ты дай в кабине немного цвета, что ли… А то человеку страшно в пустоте висеть с непривычки.

Шарик блямкнул своим хрустальным колокольчиком, и вокруг нас появились слабо окрашенные контуры внутреннего устройства транспортного шара. Интересно! Я ведь тоже видел это всё впервые. Ну, само собой, кресло. Или даже диванчик такой. Причём с массивным заголовником, поднимающимся выше головы. Полупрозрачные толстые наплывы с боков. Всё гладкое и зализанное. Толстый бурт полукольца впереди, под ногами. Вот, значит, на что мне так удобно класть ноги. Знать бы ещё, что это такое… Надеюсь, я эту штуку каблуком не сломаю.

— Шарик, карту маршрута покажи. Есть, хорошо. Масштаб увеличь. Поехали, командиры уже полетели!

Шарик мягко взлетел, поднялся на высоту метров шестьдесят-семьдесят и пристроился сзади своего клона, везущего начальство.

— Ты им управляешь, или они сами ведут?

— Я им передал управление. Изменить установку?

— Да нет, не надо. Пусть лидируют. Тут недалеко лететь, так ведь, Гуль?

Обалдевшая от высоты и мягкого, быстрого полёта Шарика, девушка только молча кивнула. Глаза у неё распахнулись как у куклы, щёки горели румянцем. Она улыбалась. Ну, вот… Хоть на человека похожа стала.

— Гуль, а что у вас за город? Расскажи.

Улыбку как мокрой тряпкой стёрло.

— Увидишшь… — зло прошипело существо с подбитым глазом. Я только вздохнул. Вот ведь коза бодливая…

После получаса неспешного полёта лидер чуть изменил курс. Видимо, уже захватил своей аппаратурой цель. Впереди виднелись горы, а в нашу сторону устремились машущие крыльями чёрные точки парадного конвоя. Нас ждала встреча с народом Великого отца. Я вспомнил про Ким Ир Сена и хмыкнул. Не дошло бы дело до нового культа личности, а, товарищ генерал-лейтенант?

Почему это я вспомнил про Ким Ир Сена? Ах, да! Я и забыл вам сказать! Полное имя Костиного отца было Ким Егорович Октябрьский. Дед нашего генерал-лейтенанта мало того, что подсуетился с революционной фамилией для всей семьи, так он ещё сыну дал энергичное революционное имя, как тогда было модно. Ким — это «Коммунистический Интернационал молодёжи», понятно теперь? А вот если бы у него родилась дочь, тогда бы её наверняка назвали Октябриной. Вот такие новации тогда были, товарищи!