Сергей Лукьяненко - Звезды – холодные игрушки

Прервать процессы его нервной деятельности?

– Да!

Тело Гибкого обмякло.

Я лежал, тяжело дыша ледяным воздухом и чувствуя, как втягиваются в мое тело когти. Наконец Гибкий соскользнул с захвата. Но пара тонких белых тяжей еще тянулась из прорванных перчаток в его плоть. Они пульсировали, словно что-то текло по ним.

– Выбирайся… выбирайся… – прошептал я.

Десять секунд. Я еще голоден.

Не знаю как, но я ухитрился выдержать эти секунды, пока куалькуа извлекал из тела Гибкого необходимые ему вещества.

И лишь увидев, что тяжи втянулись в меня, я повернул голову набок и меня вырвало – одной желчью.

– Ник! Ник!

Агард топтался у периметра, не решаясь переступить черту.

– Ник!

Я встал, шатаясь подошел к Тику и Клею. Паренек был уже мертв. Его ватник был разорван на груди, и огромная рваная рана дымилась на морозе. Открытые глаза испуганно и недоуменно смотрели в небо.

А Клей еще дышал. Он дополз до своего возлюбленного и схватил его за руку. Снег под ним подтаял от хлещущей крови, и я был рад, что бывший Наставник лежит на животе и мне не видно его ран.

– Зачем? – прошептал он.

Я опустился на колени. Пахло кровью. На холоде запах был пронзительно силен, и меня снова начало подташнивать.

– Зачем… вмешался? – повторил Клей.

– Хотел помочь, – произнес я ту единственную нелепость, которая была правдой.

– Зря… дурак… регрессор…

Последняя искра жизни мелькнула в его глазах, и он добавил, словно плюнул:

– Чей ты… регрессор?

Я встал.

Отвечать уже было некому.

– Ник, Ник! – кричал из-за периметра Агард. – Ник, обернись!

…От всех вышек скользили в нашу сторону, мчались, плыли в снегу Гибкие.

– Уходи, Ник! Беги! – Агард нелепо размахивал руками. Он словно забыл собственные слова о том, что Гибкие куда быстрее и выносливее людей.

Я медленно подошел к нему.

– Спасибо тебе, Тараи, – сказал я. – Не бойся за меня.

Старый историк всхлипнул. В руках он сжимал лопату.

Неужели собирался ринуться в драку? Несмотря ни на что?

– Убьют, убьют тебя, парень, – прошептал он.

– За что тебя загнали сюда, Тараи? – спросил я.

– Да какое это… – Агард в немом возмущении затряс головой. Но я ждал. – Я отыскал архивы Рига-вонючего! Да, он погасил чумную пандемию! Только вначале он ее сам инициировал! Снабдил Наставников лекарством… и возбудителем!

Почему я не удивлен?

Слишком уж невнятно история Геометров рассказывает о человеке, спасшем их мир. Слишком уж удачно сложился переход власти на планете к Наставникам, мудрым и добрым спасителям.

– Прощай, Агард, – сказал я. – Держись. Может быть… еще что-то изменится.

Он воинственно вскинул лопату. В глазах его сверкнуло безумие.

– Мы… мы вместе.

Я покачал головой.

Куалькуа, начинай боевую трансформацию.

Симбионт ответил немедленно.

Рекомендую погрузиться в океан.

Я вздрогнул, посмотрев на белесую окрошку изо льда и воды.

Переохлаждения не бойся.

– Это привычная им среда, – прошептал я, глядя на колышущиеся льдины.

А ты не задумывался, какая среда привычна для меня?

Даже если ирония этой фразы была случайной, она подействовала на меня отрезвляюще. Через минуту здесь окажутся десятки Гибких. Всех мне не победить.

Я хлопнул историка по плечу, попытался улыбнуться ему – жаль, не вышло. И побежал к воде.

– Ник! – беспомощно крикнул вслед Тараи. Последнее, что я успел заметить, были поднятые руки двух «пациентов». Они махали мне, они желали удачи.

Трое из десяти – это очень много. За этот мир уже стоит бороться.

Я пробежал по мелководью, пока вода не дошла до колен.

Потом нырнул.

Лед обжигал, как огонь. Ватник мгновенно намок, сковал движения. Дыхание перехватило, и слава богу, иначе я закричал бы и наглотался воды.

Не бойся, не бойся… – зашептал куалькуа.

Если бы мои рецепторы отключились еще на секунду позже, я потерял бы сознание. Но куалькуа успел.

Холод исчез. Я дернулся, приходя в себя, болтаясь на поверхности. Намокшая одежда тянула ко дну. Извернувшись, я скинул ватник, брюки, оглянулся – Гибкие уже были на берегу.

Вперед.

Плавать я любил. Этот вид спорта соблазнителен для лентяев, и я всегда отдавал ему должное. Но и результаты всегда были соответствующие. Когда я отплыл от берега метров на двадцать, послышались ритмичные всплески – Гибкие прыгали в воду.

Я нырнул, обернулся и заставил себя открыть глаза. Вовремя.

Гибкие Друзья неслись ко мне, как торпеды. Пасти были открыты, и вода бурлила, проносясь через трубчатое тело. Реактивный принцип движения, очень удобно.

Атакую.

Пальцы отозвались болью – куалькуа слишком спешил, чтобы обеспечить мне комфорт. Белые нити рванулись вперед, навстречу атакующим Гибким. Десять змеящихся тонких нитей.

Чтобы победить врага – стань им. Японцы были бы довольны методом Куалькуа.

У Гибких была великолепная чувствительность. Живые торпеды стали расходиться, маневрировать. Но трое не успели.

Я не заметил, как щупальца симбионта вонзились в Гибких. Наверное, ему хватило первой схватки, чтобы приспособиться к организмам Чужих, все произошло очень быстро. Гибкие застыли, инерция пронесла их еще несколько метров – одно тело скользнуло совсем рядом со мной и начало погружаться.

Взмахнув руками, я вырвался на поверхность. Глотнул воздуха – теплого и тягучего, как сироп. Люди на берегу взвыли при моем появлении.

Вниз…

Гибкие кружили вокруг, не рискуя приближаться. Их осталось пять или шесть. Я не мог следить за всеми сразу, и приходилось лишь надеяться, что мой симбионт использует и собственные органы чувств, помимо человеческих глаз…

Удар в бок, скользящий, смягченный. Напавший на меня сзади Гибкий был уже мертв в тот миг, когда мы соприкоснулись. Но пасть все же рванула мое тело. Никакой боли – лишь тяжесть и мутное облачко крови, плывущее в воде.

Не бойся, не бойся…

Подо мной, слегка подергиваясь, опускалось на дно тело Гибкого Друга. Оставшиеся продолжали кружить. Как акулы – атакуют поодиночке?

Кровь перестала идти, куалькуа что-то предпринял. Но тело стало слабым. Потеря крови и переохлаждение – даже если я его не чувствую, вода продолжает высасывать из меня силы.

Всплеск – Гибкие синхронно развернулись. Не для атаки. Они уплывали, неслись к берегу. Либо сообразили, что водная среда перестала быть их преимуществом, либо поняли, что происходящее давно выходит за рамки побега.

Я вынырнул. Чужие уже выползали на берег, и люди торопливо отступали, освобождая им дорогу. Но мое появление незамеченным не осталось. Крики, машущие руки. Кем бы я ни был для них, нарушив негласные законы санатория, но сейчас я стал человеком, победившим Гибких.