Артем Каменистый - Это наш дом

– Кислый, ты в поселок часто бегаешь, все там знать должен. Знаешь, где изба Олега?

– Конечно, знаю.

– Э нет, – Добрыня хлопнул себя по колену, – тебе нельзя с Аней разговаривать, ты же полный дурак, все запорешь.

– А вы записку напишите, – предложил Лом.

– Идея! Давай бумагу или что у тебя там вместо нее!

– Вот бумага есть. И карандашик свинцовый имеется.

Добрыня недолго размышлял над посланием. Жена у Олега не дура, сама должна придумать способ. Так что текст вышел несколько неконкретным: «Аня, шайка Гната и Абаева убила Левкина и чуть не убила меня. Я чудом спасся. На обеденной рации дай знать мужу, что в поселке не все ладно. Но осторожнее, они без присмотра рацию не оставят. Так что, кроме Олега, никто не должен ничего заподозрить. Придумай что-нибудь, ты же у нас умница. Твой Добрыня».

– Вот, Кислый, эту записку передай Ане. И сделай это так, чтобы никто не заметил. И еще, как передашь записку, сразу разыщи Клепу и скажи ему, что я у вас сейчас.

– Может, и ему записку? – предложил Лом.

– Не надо. Клепа у нас не дурак, сам все поймет и болтать лишнего не будет. Быстро сюда примчится.

– Не хватало нам еще этого гнома для полного счастья, – горестно произнес химик.

Лом Клепу не любил.

Аня, проверяя качество шва, потянула за ткань. Норма – выдержит. Швейных машинок у островитян нет и когда появятся, тоже неизвестно, вот и работают в мастерской десятки женщин и девушек, вручную обшивая весь поселок. Ткань и нитки покупали в Хамире, но брать там готовую одежду невыгодно. Да и местная мода землянам не по душе. Одни штаны чего стоили – две отдельные штанины, удерживаемые сложными подвязками. Таскать подобный архаизм на себе не хотел никто. Опытные мастерицы кроили ткань, а на работе попроще сидели барышни вроде Ани: на Земле она разве что пуговицу могла пришить, не более.

Работа монотонная, однообразная. Мастерицы скрашивают ее разговорами: здесь располагался главный рассадник поселковых слухов. Немудрено, без малого полсотни женщин и девушек в одном помещении.

Тема сегодня была одна – ночные события. Аня выслушала уже сотню разных версий произошедшего. Так, по одной из них, после заседания Левкин и Добрыня поехали на левый берег, якобы за бабами. Круговские ребята, не потерпев посягательств на свои мужские интересы, отходили гостей дубинами, да так, что переломали Левкину все ребра до смерти, а избитый Добрыня уполз в плавни и где-то там позорно помер. Женское сообщество после короткого обсуждения сочло данную версию неубедительной. Причина проста – не верилось, что маниакально серьезные Левкин и Добрыня решились на такое эротическое путешествие. Своих баб, что ли, им мало было, чтобы за семь верст по чужим бегать?! Да еще и с такими приключениями…

Другая версия намекала на сотрудничество Круга с хайтами. Он якобы, устав терпеть набеги, сумел как-то с ними снюхаться и задумал предательство, после чего начал уничтожать руководство остальных землян. Это вообще не лезло ни в какие ворота, как и гипотеза о тайной гомосексуальной связи Левкина и Добрыни и о ревности к их великой любви со стороны Круга. Тот якобы зарубил Левкина, а Добрыню похитил. Аня, конечно, блондинка, но, выслушав эту шизофреническую версию, не удержалась от дикого хохота, чем вызвала большое неудовольствие рассказчицы.

Понимая, что слушать продолжение рассказа без эмоций не сможет, Аня встала, вышла на улицу. Перекур. Это ничего, что она не курит, – просто подышит свежим воздухом.

Опершись спиной о бревенчатую стену, Аня призадумалась. Несмотря на анекдотичность всех этих сплетен, корень у них один – ночью действительно произошло нечто плохое. Утром поселок разбудил звон сигнального колокола. Перед народом выступил Гнатов: коротко и непонятно он объяснил, что ночью Добрыня и Левкин поехали к Кругову и не вернулись. А теперь нашли тело Левкина, его вроде бы расстреляли из арбалетов южан. Гнатов приказал сохранять спокойствие и заявил, что в отсутствие Добрыни власть в поселке принадлежит какому-то временному военному комитету. Аня даже не поняла, кто в этом комитете состоит. Вроде бы Абаев – тот наводнил поселок своими бойцами, вооруженными самыми настоящими автоматами. Зачем эти автоматчики бродят повсюду, абсолютно непонятно. И вообще она не слишком верила Гнатову. Похоже, он многое недоговаривает.

Что же происходит? Действительно заговор южан? Вряд ли. Кругов не похож на заговорщика. Тогда что? Гнатов устроил переворот? Очень даже может быть… Только как-то топорно он это делает… Хотя в местных условиях изысканные интриги не пройдут. Вот так грубо, под дулами автоматов, наверное, лучше всего. Кто им помешает? Если они не допустят резких изменений политики и уровня жизни, то никто. Главное, чтобы народ при этом видел какую-то перспективу. Добрыня перспективу показывал – ему доверяли.

Где же он теперь? И кто убил Левкина (если он действительно убит)? Одно дело, если какой-то случайный конфликт эти ребята себе на пользу повернули, и другое, если сами замарались в крови ради своих амбиций. Этого им не простят. Без разницы, что оружие заперто в арсеналах Гната – кучке заговорщиков не выжить в окружении взбешенного народа.

Аня настолько погрузилась в свои мысли, что не сразу заметила незнакомца. Парень лет двадцати пяти, неухоженный, в грязной льняной одежде, небритый и волосатый, с бегающим вороватым взглядом. Чего это он перед ней стоит? Да она его знает – это ведь Ваня, помощник Лома. Его все Кислым называют почему-то.

– Здравствуй, Иван. Ты кого-то ищешь?

– Да, Аня. Ищу. Где у вас тут ближайший дальняк?

– Что?

– То! Туалет ваш где ближайший?

– Ну так бы и спросил, по-человечески. Вон он, чуть дальше. Разве не видишь сам?

Кислый, взглянув в указанном направлении, как бы невзначай придвинулся к Ане и суетливым движением вложил в ее ладонь сложенную бумажку. Прошипел при этом многозначительно:

– Тихо ты! Не смотри, что я дал! Это от Добрыни записка. Прочитай, когда никто не будет тебя видеть.

Сообщив это, Кислый растворился за углом.

Первым порывом было развернуть записку и прочитать не сходя с места. Но в этот миг дверь мастерской раскрылась, вышли две работницы, встали за порогом, начали раскуривать самокрутки, набитые жуткой смесью степных трав – заменителей табака. Аня не решилась при них изучать столь интригующее послание и направилась к общественному туалету, путь к которому только что указывала Кислому. Там, в тишине и одиночестве, внимательно изучила просьбу Добрыни. Призадумалась.

Она не сомневалась, что писал именно он. Но колебалась, стоит ли ей ввязываться в это дело. Если она сумеет дать понять мужу, что в поселке не все ладно, что сделает Олег? Да примчится сюда мгновенно. Именно это нужно Добрыне. А нужно ли это ей? Если ее любимый мужчина ввяжется в очередной бой, уже с соотечественниками, против автоматов…