Концерт Патриции Каас. Далеко от Москвы - Марк Михайлович Вевиоровский
– Да и чего стесняться родного брата!
Женщины весело смеялись, расстегивая и сбрасывая одежду.
#Дядя Толя, оставайся, они говорят <искренне>
– Я правда не помешаю вам?
– Да ты отвернись, и все!
Свиридов отвернулся, расстегивая и снимая куртку – он тоже вымок изрядно. А в стекле на фоне заснеженного поля увидел отражения разрумянившихся мам, раздевающих ребятишек почти догола. И эти голыши быстро перебрались к Свиридову, окружили его и начали задавать ему вопросы.
#Дядя Толя, а что такое дубина?
– Вслух, вслух! Только вслух!
– Что такое дубина?
– Дубина – это такая толстая и большая палка, кусок дерева, которой можно защищаться от диких зверей! – Свиридов послал им образ увесистой дубины, потом дикаря с дубиной.
– А что такое дикие звери? – это они уже восприняли образ.
– Это животные, ведущие естественный образ жизни, – это мысленно показывать было уже трудновато, но он попробовал.
– Дядя Толя, я что такое дли-тель-ный? – по складам спросил Дима.
– Это значит продолжающийся долго-долго. Длительно.
Ребятишки очень внимательно слушали ответы Свиридова, а он добавлял к словесному объяснению мысленное и образное дополнение, стараясь сделать это нагляднее и яснее.
Внимательно слушали и мамы, тихонько переговариваясь между собой.
Свиридов, отвечая, поворачивался от одного мальчика к другому, и постепенно получилось так, что стоял он к малоодетым молодым женщинам уже не спиной, а лицом.
Он первым заметил это, и попытался мысленно послать мамам сигнал, чтобы они не стеснялись его. То ли сигнал сработал, то ли что другое, но визгу не было, просто кто-кто из мам повернулся боком или спиной. Да и Свиридов потихоньку повернулся опять спиной к мамам.
– А овраг?
– Это такая большущая канава, которую промыла вода.
– А что такое вода?
– Вода – это соединение кислорода с водородом с химической формулой аш-два-о, там на каждый атом кислорода приходится два атома водорода.
Показывать это было уже сложновато, но он справился.
– Что такое атом?
– Все, что нас с вами окружает – и снег, и деревья, и дом, и воздух – все-все-все состоит из маленьких-маленьких частичек, называемых атомами. Они такие маленькие, что просто так мы их разглядеть не можем. И вот эти малюсенькие атомы собираются вместе. Если они крепко держатся друг за друга, то получается твердое вещество, например, камень или дерево, – Свиридов постучал пальцем по раме окна.
– Если они не очень крепко держатся, то получается мягкий материал …
– Как тряпка?
– Как нитка. А если они совсем разленились и держатся друг за друга совсем слабо, то получается жидкость – вода или газ – воздух …
Постепенно Свиридов оказался в плотном кольце не только мальчиков, но и их мам. Мамы, не обращая никакого внимания на Свиридова, не отрываясь смотрели на лица своих ребят – умные, осмысленные, оживленные. Одухотворенные!
И какое имело значение, что они были не вполне одеты, что полная грудь Нины почти прижалась к руке Свиридова, а обе Веры, сняв рейтузы и держа их в руках, чтобы те быстрее просохли, остались в чем-то совершенно прозрачном …
ПРИЕХАЛ БАРАНОВ
Баранов приехал около часу дня.
Свиридов встретил его на улице.
– Пойдем, Саша, пройдемся. Введу тебя в курс дела. Во-первых, эти дети – «люди», видимо, такие же, как Олежка.
– Да что ты говоришь?!
– Коротко – они не понимали, почему никто с ними не общается так, как они общаются между собой, не понимали роли звуковой речи, отгородились от окружающих. Теперь наверстывают все с гигантской скоростью. Возможности их и способности, видимо, несколько шире наших … ваших … Я все еще не чувствую себя полностью … Ну, ты понимаешь.
– Дела …
– Второе. Данная территория каким-то образом экранирована – сигнал не проходит наружу и снаружи сюда, хотя внутри мы общались без помех.
– Я заметил это …
– Я спешу уехать, чтобы разобраться – кто и с какой целью изолировал здесь детей. Боюсь, что это будет непросто. А твоя роль – общайся с ними. Они знают намного больше, чем я могу себе представить, они чрезвычайно способны, но пока им еще нужно двойное общение – мысленное и звуковое одновременно. Либо звуковое с разъяснением мысленно. Останься здесь до вечера, а вечером вместе с мамами возвращайся – обменяемся у старика мнениями.
– Как их мамы восприняли такую новость?
– Они пока еще не до конца поняли. Но на всякий случай я с ними побратался – теперь все они мои названные сестры, а мальчики – названные племянники.
– Ах, ты хитрец! Ну, надо же что удумал! А вообще молодец – я бы так сразу и не сообразил бы. Мамы-то их – народ приятный, я знаю. А как мальчишки?
– Разные, но очень доброжелательные и ласковые. Идем, я вас познакомлю …
ЭТО ЗДОРОВЫЕ ДЕТИ
С последнего КПП Свиридов связался с Суковициной.
– Галина Климентьевна, пожалуйста, к моему приезду попросите Шабалдина спустится на улицу. И разбудите архив первого отдела – через час я к ним приду.
– Слушаюсь, товарищ командующий. На ваше имя есть несколько сообщений из центра и от Брызги.
– Понял. Зайду перед посещением первого отдела. Там вы мне понадобитесь.
– Привет, Анатолий Иванович. Новость первая – дети наших сотрудниц оказались такими же, как Олег Ерлыкин.
– Шутишь?! Как это? А почему …
– Вот именно – вопрос первый и главный: как они там оказались и кто им это устроил. Что можешь сказать?
– Подожди, подожди … Дай осмыслить … Этих детей примерно в годовалом-полуторагодовалом возрасте изучала целая куча врачей … Не наших, из Москвы … Их признали … я не помню точно диагноз … что-то с задержкой развития … какие-то мудреные термины … И поместили в интернат … Несколько раз приезжали из Москвы, смотрели их … После визитов к детям их мамы весьма переживали и нервничали, но лишать их встреч никто не решился …
– Что за помещения использованы под интернат? Кто приезжал из Москвы, не помнишь?
– Это не наш объект, нам передали часть первого этажа под интернат после полного демонтажа спецоборудования. Что там было – не знаю … А приезжал … кажется, генерал Нефедов …
– Опять Нефедов! Там не просто что-то было, там что-то есть.
– Да не может быть! – Шабалдин выглядел совсем растерянным. – Что думаешь делать?
– Искать концы. Попробуй вспомнить хотя бы даты – когда, что, кто. Будем искать документы. А пока я к патриарху, потом – в архив.
ИЗРАИЛЬ МОИСЕЕВИЧ, ЭТО
