Далия ТРУСКИНОВСКАЯ - Журнал «Если» 2008 № 09

Среди подобных произведений выделяется небольшой рассказ нашего именитого соотечественника А.Д.Синявского «Пхенц». В тексте психологически достоверно показано отвращение замаскированного инопланетянина, застрявшего на нашей планете, к сексуальному контакту с землянкой. Такая реакция более нормальна и с биологической, и с эстетической точки зрения: слишком уж разными должны быть категории красоты и привлекательности у существ, принадлежащих к различным расам.

Здравый подход Синявского, однако, не стал доминирующим ни в литературе, ни в кинематографе. Натуралистические картинки половых контактов земных красавиц и инопланетных чудовищ в последнее время стали обыденным элементом в таких явлениях массовой культуры, как хентай – японская анимационная порнография.

В ряде произведений межвидовые контакты играют роль анту-ражного элемента, лишь придающего ауру экзотики тому, о чем рассказывает фантаст. В известном романе У.Ле Гуин «Левая рука тьмы» чувства, которые испытывают друг к другу человек-посланник с Земли и абориген-андрогин, обитатель ледяной планеты Гетен, менее важны, нежели попытка автора нарисовать общество гермафродитов, показать его специфические особенности. Да и помимо этого мудрая Ле Гуин в своих романах о сообществе миров Ойкумены («Хейнский цикл») легко ушла от биологической критики – все разумные существа в созданной писательницей реальности, в том числе и люди, потомки жителей одной планеты Хейн.

В книгах других фантастов ритуал межвидового спаривания превращается в ритуал или разновидность социального общения, как, например, у Л.Нивена в «Мире-Кольце». А у Д.Брина в «Войне за возвышение» «межрасовый» – лишь оформление политического или делового союза. Впрочем, главные герои книги – инопланетянка-тимбрими Атакле-на и землянин Роберт Онигл – доходят до более серьезных отношений. При этом в книге Брина отмечена любопытная деталь: эти отношения облегчены благодаря способности тимбрими к трансформации своих тел.

В некоторых случаях авторы просто перелицовывают древние мифы. Так поступил Ф.Саберха-ген в романе «Белый бык», где Минотавр оказывается инопланетянином и прибывает на Землю за земной женщиной.

Безрезультатные межвидовые связи в современной НФ ныне кажутся настолько тривиальной вещью, что обычно играют роль лишь декоративного завитка, сопровождающего развитие сюжета (как, скажем, у Г.Гаррисона в «Западе Эдема», где походя описано сексуальное насилие над главным героем со стороны разумной ди-нозаврихи).

Более серьезную наукообразную форму своим сочинениям приходилось придавать авторам, описывающим «результативные контакты» между человеком и инопланетянином. Здесь невольно приходилось отыскивать биологические объяснения невозможных результатов межвидового Скрещивания. Однако если копнуть глубже, то под внешне наукообразной оболочкой обнаружим не опору на научные знания, а апелляцию к все той же старой доброй мифологии.

М.Г.: Как мне кажется, приведенные типы взаимоотношений распадаются на несколько групп:

1. «Сказочные» модели. Здесь, куда бы ни переносили фантасты место действия, мы имеем дело не столько даже с мифом, сколько со сказкой, когда никто – ни автор, ни читатель – не задумывается, какого рожна, собственно, серый волк говорит и каким образом удалось затолкать корпулентную Василису Прекрасную в лягушачью шкурку. Межпланетные принцессы проходят именно по этому ведомству. Тот факт, что они откладывают яйца, не более удивителен, чем то, что та же Василиса мечет из рукава лебедей. С Аэлитой примерно та же история, хотя по Алексею Толстому марсиане – потомки атлантов, магацитлов, «эвакуировавшихся» на Марс в связи с гибелью континента, а следовательно, у них с землянами общие корни, и союз Аэлиты и Лося вполне мог бы увенчаться общими детьми.

2. Романтические модели. Этот тип отношений, поощрявшийся во времена великих строек, геологических походов и прочей бородатой советской романтики, был отдан на откуп тогдашним молодым писателям, в сочинениях которых юноша, объясняясь в любви, говорил девушке: «Хороший ты парень, Ленка!» Предполагалось, что любовь – это такая разновидность дружбы, которая как бы не предусматривает или считает незначительными, неважными сексуальные контакты. А если так, то почему бы герою и не влюбиться в «снегурочку», сидящую в криокамере (Кир Булычёв), в темнокожую кал-листянку (Георгий Мартынов) или в прекрасную жительницу «фторной планеты». В «Туманности Андромеды», кстати, любовь Мвена Маса к краснокожей женщине Тукана романтична и бесперспективна, плодом такого союза является… подвиг: пытаясь достичь своей мечты, Мвен Мае разрабатывает что-то вроде нуль-транспортировки. Однако уже в «Часе Быка» мимоходом говорится, что планеты «красных людей» землянам удалось достичь и что «межпланетные» браки стали очень популярны у молодежи, однако оставались бесплодными. Во времена Фай Родис ученые обеих планет уже вплотную работали над этим.

Романтическая модель эксплуатируется, когда высокие чувства, питаемые друг к другу представителями разных (и физически, и биологически) рас разумных существ, выливаются в прочные «возвышенные» отношения. Скажем, в рассказе Ивана Наумова «Обмен заложниками» мы видим прочный и трогательный союз человека и ящероподобной инопланетянки – брошенный в жертву «высшим политическим интересам». Кстати, заметьте, что большинство примеров «романтической» модели приходится в основном на советскую фантастику шестидесятых годов и наследников этой традиции.

3.  Символическая модель. К ней примыкают и рассказы Брэдбери, и «Билет на планету Транай» Шекли. Фантастика здесь – прием, и мы априори принимаем правила игры писателя; инопланетяне здесь не инопланетяне, а символы, призванные иллюстрировать некую идею.

4.  Социальные модели. Здесь отношения между землянином и жителями других планет определяются исключительно социальными коллизиями. Кир Булычёв нигде и никогда не утверждал, что все население его вселенной имеет общие биологические корни – для него это было не важно. Он описывал поведение человека в нестандартной ситуации. Ни герой, ни автор, ни читатель не задумываются, а с чего бы инопланетяне, пусть с незначительными поправками, но так похожи на нас? Не задумываемся мы об этом, читая «Обитаемый остров», «Парень из преисподней» или «Трудно быть богом». А ведь в двух из этих повестей между эмиссаром с Земли и туземкой протекает бурный роман, мало того, Кира из «Трудно быть богом», судя по черновикам, ждала ребенка. В ранней повести «Возвращение. Полдень, XXII век» Стругацкие, вооружившись научным подходом, лишь намеком подбрасывали нам возможность существования иного разума, и был он абсолютно не схож с человеком – ни биологически, ни психологически. Но в более поздних произведениях наукообразие волновало Стругацких меньше всего. Более «научно» вышла из положения Урсула Ле Гуин: как уже было сказано, ее Ойкумена заселена выходцами с одной-единственной планеты –" Хейн, и все модели отношений между представителями разных миров – сугубо человеческие (с поправкой на андро-гинных геттенциев). Тем не менее браки между представителями разных миров Ойкумены вполне могут оказаться бесплодными; в романе «Мир Ро-каннона» герой, сын жительницы Земли, усыновлен ее хейнским мужем.