Дмитрий Шубин - Тигр на свалке

Кстати, как и в Мексике друзей я нашел себе не особо прилежных в учебе. Они, как и многие из моей старой школы, покуривали марихуану, частенько устраивали разные неприятности учителям в колледже и жителям близлежащего городка. Например, напившись украденного из погребка вина, поджигали сарай с запасами сена, не специально, конечно, окурки не тушили. Бывало, время от времени заказывали девочек из секс-службы прямо на адрес фермы, где паслась скотина. Впрочем, коровы и козы моих новых друзей не смущали, да и прибывших на автолете девчонок – тоже, но лишь после того, как проституткам демонстрировали пачечки ярких еврокупюр. Не пойму, как их еще не поймали с такими-то выходками, но, видимо, и не пытались. И не в последнюю очередь потому, что отцы у этих парней были достойными, почтенными людьми, жертвовавшими немалые суммы в копилку колледжа. У Андрэ папаша являлся шефом оной крупной корпорации, у Дюка же был какой-то страшный чиновник из муниципалитета Парижа.

Мы быстро сошлись и стали отрываться вместе. Однако все, что бы мы не вытворяли, все это делалось втихую, никто и не собирался открыто попирать благочестивые правила протестантского колледжа, тем самым наставляя против себя непорочных учителей.

Особенно рьяно за порядком в колледже бдил ректор – отец Огюст. Обычно он носил темные очки, потому что глаза его отдавали некрасивой желтизной больной печени. Целомудрие воспитанников было предметом его особого внимания. У него наверняка имелось несколько шпионов в рядах учеников разных классов, потому как некоторые намеченные ребятами негласные увеселительные мероприятия вдруг ни с того ни с сего срывались. Случалось такое, потому что отец Огюст резко менял свои планы и заставлял отдельные классы молиться в часовне под запах аниса и карболки, да не по одному часу, притом – стоя на коленях. Бывало, что многие проказы раскрывались тут же, на месте, и заканчивались для учинивших их молениями на несколько часов. Иногда ректор ночью забредал в двухместные спальные комнаты, дабы удостовериться, что среди учеников нет гомосексуалистов или же, что они не скрывают под одеялами греховные помыслы рукоблудия. Мог просто пройтись по палатам, обнюхивая воздух на предмет курения. Закрывать на ночь двери было строжайше запрещено. Впрочем, в вечернее и ночное время от отца Огюста нередко попахивало кислым вином, поэтому если еще днем не было прямой наводки от стукачей, то он частенько прикладывался к спиртному и даже не пытался что-нибудь обнаружить. У студентов эти дни считались любимыми.

Внезапных налетов я боялся лишь по началу, но через неделю понял, что доносить на Андрэ и Дюка шпионы побаиваются: как выяснилось позже, в свое время они выловили пару доносчиков, и для тех это кончилось отнюдь не только большущими фингалами и разбитыми носами. Кстати, я сейчас понимаю, почему Дюк с Андрэ взяли меня в свою компанию, я действовал вместе с ними, не оглядываясь по сторонам, как это делали остальные парни из класса. Уместно сказать, что эта парочка была абсолютно убеждена в своем превосходстве над остальными, скорей всего, даже и надо мной. Во всех вопросах они считали себя безусловными экспертами, а если это было не так, то парни делали вид, будто сей вопрос их нисколько не интересует.

Как-то раз я рассказал им про стигматников, стараясь не распространятся, что сталкивался с ними вживую, и к моему удивлению их это очень заинтересовало. У всех французов в крови с рождения бурлили революционные «антитела». Слушали они про это раскрыв рот, и на следующий день облазили Мировую компьютерную сеть, ища информацию о постулатах последователей святого Элдрича.

Однако я все же с трудом понимал их характер, мечты, желания, идеалы. Что тот, что другой грезили быть похожими на древних героев типа Сирано де Бержерака или Жерара Депардье, когда же я увидел фотографии этих героев, то был очень удивлен их вкусу.

Вечерами я частенько забредал в сторожку садовника, где мы с Алексом обычно пили чай с рогаликами и обсуждали всякие пустяки. Каждую пятницу мы ездили на расположенное неподалеку стрельбище, где Роди тренировал меня стрелять, да и проверял собственную меткость. Как-то раз в такую вот пятницу в конце ноября, после вечерней мессы, когда я впервые увидел живьем падающий с неба снег, редкий, мелкий, тающий тут же, как только касался земли, но все же настоящий снег (хотя для Франции в это время года снег тоже большущая редкость), я направился в домик к Роди не просто поговорить, не просто съездить с ним на стрельбище, но еще и попросить. Он разжег камин, поставил два кресла и низкий столик ближе к огню, включил электрочайник. Лизи расположилась на половике под столом. В тот вечер мы обсуждали религии, в тот вечер я узнал многое о непростом прошлом П. Алекса.

Глава 1. Попранный Иисус.

– Сегодня на стрельбище поедем позже, – сказал Роди. – Звонил Мишель, сказал, что какие-то жулики купили себе лишние полчаса.

Я стянул с себя темно-синий двубортный форменный пиджак с эмблемой на правой стороне груди (эмблема была круглая, внутри – пятилистник, а в нем сердце с крестом), повесил его на спинку кресла и, оставшись в белой рубашке, ослабил узел галстука. Алекс разлил воду в чашки с пакетиками цейлонского чая английской марки «Lipton», я добавил пару пилюль заменителя сахара, помешал, отпил и уставился на огонь. В камине потрескивали березовые поленца, горя и отдавая жар двум людям и собаке. Огонь пылал, и я подумал, что в аду, наверное, огонь не так привлекателен и уютен, как тут, в сторожке.

– Знаешь, Алекс, – сказал я. – Почему-то мне кажется, что католическая религия не совсем правильно трактует священные писания.

– Эк, куда замахнулся, – ответил Роди и отпил из чашки чаю. – А тебе не кажется, что прошло чуть больше пары месяцев, а на твои мозги уже начали влиять местные святоши?

– И вправду, Алекс, у протестантов все как-то проще, понятней и натуральней, без всяких там выкрутасов типа непогрешимости Папы. Я, конечно, не особый знаток католических наворотов, раньше не был так набожен, но бабушка частенько брала меня на католические службы. Напыщенно, показушно. Уж сама-то бабуля довольно сильно верила в Бога, постоянно молилась по поводу и без повода, славя и прося…

– И попрошайничая, ты хочешь сказать?

– Может, и попрошайничая, это ничего не меняет.

– Ошибаешься, меняет. Просить может каждый, а попрошайничает только тот, кто слаб. Я в молодости падкий был на науки, пытался разбираться во всем. И знаешь, чем вредна религия? Не вера в Бога или еще во что-то или кого-то, а именно религия.

– Чем? – спросил я.

– Тем, что религию используют в корыстных целях, попирая тем сами ее же принципы. Чтобы понять, начать разбираться в какой-либо религии, надо знать не только ее основы, но и «благочестивые» дела в истории. Во все века религию пытались использовать лишь для обустройства своих авантюрных делишек. Кто на что способен. Ну, в частности, возьмем католические беспределы, которые творили в древности на твоей, и ставшей моей родине – Мексике. Мексиканские дела церкви, это хороший пример показушности католиков. Когда-то давно, веке в XV-ом, Колумб доплыл до своей Индии, и сразу, вслед за ним, в путь двинулись испанские и португальские колонизаторы. Все кинулись покорять просторы Центральной и Южной Америки, сжигая целые селения и уничтожая индейскую культуру. Европейцы привели за собой католических миссионеров, в функцию которых входило идеологическое подчинение местных племен новым властям. Уничтожение их языческой веры, уничтожение вредной религии, превращение аборигенов в рабов, в том числе – в рабов на золотых приисках. Да, да, именно в рабов. Церковь стала крупнейшим землевладельцем и помещиком. И все это делалось под прикрытием христианства, делалось лишь ради обогащения, впрочем, как и во все времена. Наблюдая небывалую жестокость и насилие со стороны людей, так сказать, служителей Господних, как могли индейцы поверить в то, что католики исповедуют любящего и умершего за них Христа? Они не стали почитать Христа, они стали бояться его. Боязнь Бога, понимаешь в чем смысл? Наблюдая беспредел, творимый священнослужителями, как индейцы, так и сами покорители новых земель стали отдаляться от церкви. Те же, чтобы сохранить за собой привилегированное положение и руководствуясь своими принципами, доставшимися в наследство еще со времен иезуитского Средневековья, принялись сталкивать различные группы людей между собой. При этом они охотно шли на заключение любых договоров, обеспечивающих им влияние и богатство. Кстати, все диктаторские режимы (в том числе и фашистские) также стремились заключить мир с церковью, чтобы придать законность и божественный характер своей власти. Во всех войнах церковь с целью наживы не только не призывала воюющих прекратить кровопролитие, но, напротив, используя институт отпущения грехов, проповедовала покупную непогрешимость, безгрешие с помощью индульгенции, мол, при этом человек становится чистым словно ангел. Да, да, просто посещая храм и жертвуя средства в его пользу, человек получает спасение. Все просто: убил, ограбил, изнасиловал – сходи в церковь, пожертвуй, а еще лучше – купи себе прощение. Так и делали. Средствами, приобретенными путем войн, убийств, грабежей, человек и покупал спасение! Ты только вникни, раз уж стал ближе к церкви. К прочему, можно вспомнить и то, что принципы учения Иисуса Христа и заповеди Его открыто и явно были попраны, а «христианство», которое пытались внедрить в государствах Америки, вообще не имело в себе главного – Иисуса Христа, а значит, являлось христианством только на словах, но не на деле! Таким образом, люди все дальше и дальше уходили от Христа, при этом распутные карнавалы, на которых все подряд накачивались наркотиками и буйствовали в пьяном бреду, наоборот поощрялись. Правильнее было бы сказать, что их «уводили» от Иисуса, и лишь в силу обычаев и традиций люди по праздникам продолжали посещать храмы. И таких примеров в истории тысячи.