Айзек Азимов - На пути к Академии

И вот шесть лет назад, в один прекрасный день Ванда зашла в кабинет Юго. Он обернулся, поглядел на девочку, близоруко прищурившись, и, казалось, в первое мгновение не узнал се.

— А, это ты, дорогая моя Ванда! — наконец воскликнул он. — А что это ты такая печальная? Такая красивая девушка не должна грустить.

У Ванды задрожала нижняя губа.

— Меня никто не любит… — прошептала она.

— Ну что ты все выдумываешь.

— Все любят мою сестренку. На меня всем наплевать.

— Я тебя люблю, Ванда.

— Значит, только ты меня и любишь, дядя Юго. Теперь Ванда не могла, как маленькая, забраться к Юго на колени. Она прижалась к его плечу и разрыдалась.

Амариль, не зная, что делать, обнял девчушку и принялся приговаривать:

— Ну-ну, не плачь, не надо плакать… — Из-за жалости к ребенку, из-за того, что в его жизни не было ничего такого, над чем он мог бы заплакать, у него на глаза навернулись горькие слезы и побежали по щекам. — Слушай, Ванда, — взяв себя в руки, как мог весело предложил он, — хочешь я тебе покажу кое-что очень красивое?

— Ч-что? — всхлипнула Ванда.

Амариль в своей жизни знал красоту единственной вещи во всей Вселенной.

— Ты Главный Радиант когда-нибудь видела? — спросил он.

— Не-а. А это что?

— Это штука, которой твой дед и я пользуемся в работе. Видишь? Вот он.

Он указал на черный куб, стоявший на письменном столе.

— Ничего красивого, — фыркнула Ванда.

— Пока — да, — согласился Амариль. — Но ты погляди, что будет, когда я его включу.

И включил. В комнате погас свет, и она наполнилась разноцветными светящимися точками.

— Видишь? А сейчас я увеличу изображение, и все эти точки превратятся в разные математические значки.

Так он и сделал. Казалось, что-то прошелестело в воздухе, и кругом запестрели самые разнообразные знаки — буквы, цифры, стрелочки и линии; ничего подобного Ванда раньше не видела.

— Ну, разве не красиво? — спросил Амариль.

— Да, красиво, — проговорила Ванда, придирчиво разглядывая значки и уравнения, которые (она этого, конечно, не знала и знать не могла) обозначали возможные варианты будущего. — Только вот этот кусочек мне не нравится. Он какой-то неправильный, — и она ткнула пальцем в уравнение, расположенное слева от нее.

— Неправильное? Почему тебе кажется, что оно неправильное? — нахмурился Амариль.

— А потому что оно… некрасивое. Я бы его как-нибудь переделала.

Амариль нервно откашлялся.

— Ну-ка, дай-ка я его увеличу… — сказал он, и уравнение приблизилось, Юго, прищурившись, принялся разглядывать его.

— Спасибо тебе большое, дядя Юго, — сказала Ванда, — за эти красивые огоньки. Может быть, я когда-нибудь пойму, что они значат.

— Вот и хорошо. Надеюсь, ты немножко развеселилась?

— Чуть-чуть, спасибо, — пробормотала Ванда, и слегка улыбнувшись, вышла из кабинета.

Амариль был уязвлен в самое сердце. Он терпеть не мог, когда кто-либо высказывал критические замечания в адрес Главного Радианта — тем более двенадцатилетняя девочка… ничего в нем не смыслившая.

Он и помыслить не мог, что с этого мгновения началась революция в психоистории.

4

Ближе к вечеру Амариль зашел в кабинет Гэри Селдона. Это и само по себе было крайне необычно, поскольку Юго практически никогда не покидал своего кабинета — даже для того, чтобы поговорить с коллегами, работавшими у него за стеной.

— Гэри, — хмуро и обескураженно проговорил Амариль. — Случилось нечто странное. Странное, просто невероятное.

Селдон с грустью смотрел на Амариля. Тому было всего пятьдесят три, но выглядел он намного старше — сутулый, изможденный. Когда Гэри напирал, Юго неохотно отправлялся на медицинское обследование, и все врачи в один голос советовали ему на время оставить работу (кое-кто советовал вообще уйти на пенсию) и отдохнуть. «Только так, — говорили доктора, — он мог бы поправить здоровье. А не то…» Селдон слушал и обреченно качал головой. «Стоит отнять у него его работу, и он умрет еще скорее — умрет несчастным. Нет выбора».

Тут Селдон понял, что находился в забытьи и не расслышал о чем ему поведал Юго.

— Прости, Юго, — пробормотал он. — Я отвлекся. Повтори, пожалуйста.

— Я сказал, что случилось нечто из ряда вон выходящее.

— Что же, Юго?

— Дело в Ванде. Она заходила ко мне… знаешь, она очень грустная.

— Почему?

— Наверное, из-за второго ребенка.

— Ах да… — виновато нахмурился Селдон.

— То есть она так и сказала, и плакала, уткнувшись мне в плечо. Признаться, Гэри, я и сам расплакался. А потом решил её утешить и развеселить. В общем, решил показать ей Главный Радиант.

Тут Амариль несколько растерялся — похоже было, он пытается подобрать слова, чтобы рассказать, что же случилось потом.

— Ну, Юго? И что дальше?

— Ну… она смотрела на разноцветные огоньки, и я увеличил один участок, а именно — 42Р254. Помнишь?

— Нет, Юго, — смущенно улыбнулся Селдон. — У меня не такая память на уравнения, как у тебя.

— А надо было бы запомнить, — покачал головой Амариль. — Как же можно работать, если… ну да ладно, не сердись. Хочу обрадовать тебя: Ванда указала на один участок и сказала, что он неправильный. По ее мнению, он… некрасив.

— Чему радоваться-то? Вкусы у нас у всех разные.

— Не спорю, но я потом, после ее ухода, долго думал… Гэри, с этим кусочком действительно не все в порядке. Программирование было с погрешностями, и именно тот кусочек, который не понравился Ванде, оказался неправильным. И скажу тебе честно, он-таки некрасивый.

Селдон выпрямился и нахмурил брови.

— Погоди, Юго, я хочу понять. Она ткнула куда-то пальцем, сказала, что это некрасиво и оказалась права.

— Да. Именно ткнула пальцем, но не просто куда-то. Она очень точно показала место.

— Но это просто невероятно.

— Но это произошло. Я же своими глазами видел.

— Я не говорю, что этого не было, Я говорю, что это просто какое-то удивительное совпадение.

— Да? А как ты думаешь, ты, со своим знанием психоистории, со своим многолетним опытом, мог бы бросить небрежный взгляд на новую систему уравнений и тут же объявить, что часть системы неверна?

Селдон пожал плечами.

— Юго, а почему ты увеличил именно эту систему уравнений? Что заставило выбрать именно ее?

Амариль пожал плечами.

— Ну возможно… это совпадение, если хочешь. Просто нажал кнопки, и все.

— Не может быть, чтобы это было совпадение… — пробормотал Селдон, умолк, глубоко задумался и наконец задал тот вопрос, после которого начатая Вандой революция в психоистории набрала ход.