Алексей Калугин - Форс-мажор (сборник)

Худрогин молча кивнул.

– Как же вам удалось сохранить это чудо?

– Судебный исполнитель был уверен, что я загнал пиратское обновление в основной системный блок дома. А я хранил его на подключенном к дому элноте. Боялся, как бы вся система не полетела после закачки пиратской продукции.

Виктор Всеволодович взял в руку бокал, повертел его, взвесил, посмотрел сквозь стекло на свет.

– Похоже на настоящий хрусталь, – сказал он.

– Вас это удивляет?

– Я не думал, что платформа «Град-22» совместима с программным обеспечением «Сёдзи».

– А с чем же она еще должна быть совместима? – сделал удивленное лицо Арчибальд Степанович.

– Но это же отечественная разработка… К тому же – конверсия…

Виктор Всеволодович недоуменно пожал плечами, поставил бокал на стол и щелкнул по краю ногтем. Бокал тонко запел.

– «Град» – это основательно изуродованный вариант «Сёдзи». Посмотрите, – Худрогин протянул Виктору Всеволодовичу элнот с выведенными на экран графиками соответствия. – Поработав, к нашей платформе вполне можно приспособить последний вариант обновленного программного обеспечения для «Сёдзи».

– Быстро вы просекли, – уважительно заметил Дима.

– Это моя работа, – ответил Арчибальд Степанович. И, заметив вопросительный взгляд Светы, добавил: – Я эксперт по лицензированию.

– Так что же это получается, – Виктор Всеволодович многозначительно постучал пальцами по столу, – куда ни глянь, за что ни возьмись – всюду пиратская продукция?

– А что бы мы делали без пиратов?

– Жили бы в каменном веке!

– Пили бы только воду!

Арчибальд Степанович улыбнулся, с хлопком откупорил еще одну бутылку шампанского и разлил шипящий, пенящийся напиток по бокалам.

– Постойте! – поднял руку Виктор Всеволодович. – Но если это действительно так, то почему мы здесь?

– А тебе здесь что, плохо? – удивился Дима.

– Нет, – тряхнул головой Виктор Всеволодович. – Но все же? Пираты мы или кто?

– Да, – согласилась с ним Света. – Хотелось бы знать – почему мы здесь?

– Потому что тот, кто сидит там, – Арчибальд Степанович взглядом указал на потолок, – раньше нас поднял свой «Веселый Роджер».

ЛИТЕРНЫЙ

Рассказ

Идею рассказа подарил автору Геннадий Прашкевич.

За что ему сто раз спасибо!

Валит снег.

Валит и валит.

Нет на него никакой управы.

Да как еще валит!

Так что за снежной пеленой не видно ни сосен, морозом посеребренных до самых кончиков иголок, ни белых сугробов по сторонам от железнодорожного полотна, ни самой дороги.

Зима в России – больше чем зима. В Москве – стихийное бедствие. Ну а ежели дело происходит не где-то там в столице, а в самой Сибири, вдали от больших городов и районных центров, тут разговор особый. Тут зима в своих правах. И никто с ней особенно не спорит. Накладно, да и смысла нет.

Слепит снег глаза. В двух шагах ничего не видно. Кажется, провалился мир в белую пустоту и не осталось в нем ничего, кроме белого снега и мороза, который и не трескучий вовсе, а онемевший. И если вслушиваться в него долго-долго, то начинаешь думать: а может, и не врал вовсе барон про замерзшие звуки?

Но вдруг – у-у-у-у! – разрывает морозное безмолвие далекий гудок локомотива. Это он заранее возвещает о своем прибытии тех, кто ждет его на затерянном в тайге полустанке.

Хотя, собственно, и полустанка никакого нет. Был когда-то, да сгинул в небытие. То ли за ненадобностью, то ли из-за отсутствия бюджетных средств, успешно разворованных по дороге из Москвы. Путь-то ведь не близкий. Так что остались от полустанка только вывеска с названием – «Дикое» да будка обходчика с заколоченными дверью и окнами. И поезда здесь уже не останавливаются.

Кроме одного.

Жители расположенной неподалеку деревушки – меньше десяти дворов осталось – называют поезд сей не по номеру, и не по месту назначения, и даже не фирменным именем – «Амур» там или «Байкал», – а уважительно – «Литерный». Что слово сие мудреное означает, никто в деревне не знает. Но зато как звучит – «Литерный»! Красиво и многозначительно. И никто даже слушать не желает старого диссидента деда Матвея, того, что на последних выборах агитировал односельчан за нынешнего президента не голосовать, который знай себе твердит, что поезд называется «Лидерный», от слова «лидер». «Литерный» ведь куда лучше звучит. Представительнее.

Локомотив с округлыми формами, похожий на летящую точно в цель ракету класса «земля—земля», вынырнул из-за снежной пелены, прогудел еще раз и начал тормозить.

На обычный поезд «Литерный» точно не был похож. И дело не только в локомотиве, формой и статью своей разительно отличающемся от тех, что курсируют по железным дорогам России. Прицеплены к нему семь вагонов, обшитые стальными листами, с металлическими жалюзи на окнах и круглыми, как на подводной лодке, иллюминаторами на дверях. Навроде того поезда, на котором северокорейский лидер через всю страну в Москву ездил. Только малость получше. При этом сверху все землистой краской замазано, чтобы на обычные товарные вагоны похоже было.

Проскочив чуть дальше вывески «Дикое», локомотив остановился. А из-за домика обходчика тотчас же выбежали две плотно упакованные в тулупы, валенки и платки и из-за этого кажущиеся бесформенными фигуры. У каждой в руках огромные, туго набитые сумки, в каких вьетнамцы товар возят, да еще и на спинах баулы.

Едва поезд остановился, как в первом от локомотива вагоне дверь открылась и вниз, прямо в снег, упала маленькая, ладная лесенка с перильцами. А в проеме дверном показался младший лейтенант в «пэша», едва не до пупа расстегнутом – чтобы надетая под ним тельняшка видна была. Нипочем молодцу мороз! Только на руках перчатки, потому как за поручни держаться нужно. Вихры у младшего лейтенанта рыжие, лицо счастливое, как у поросенка, ведро объедков уписа́вшего. Глазки маленькие, в кучку, щечки кругленькие, розовые, носик тоже маленький, приплюснутый, рот большегубый, до ушей. Ну прямо не парень был бы, а картинка, если бы не уши, торчащие в стороны нелепо, как локаторы.

Но, едва увидав людей с сумками, посуровел младший лейтенант. Да как гаркнет:

– Петровна! Совсем очумела! Кого еще с собой приволокла?!

– Да это ж Ритка, племянница моя! – выдохнула облако пара одна из фигур.

– Да хоть мать родная, мне-то что! – всполошенно замахал руками младший лейтенант. – Ты что, не в курсе, у нас объект повышенной секретности! Мы ж здесь не то что останавливаться, а даже тормозить права не имеем!

Петровна непременно замахала бы в ответ руками, да только оттянуты они были тяжеленными сумками. Поэтому она только голос повысила: