Алексей Барон - Те, кто старше нас

— Вопрос можно? — спросил Рейнольдс.

— Пожалуйста.

— Вы сейчас говорили о переселении душ, да?

— Третий, — пробормотал Кшиштоф.

Он открыл рот и забыл его закрыть. Я смотрел-смотрел на лейтенанта, а потом сказал:

— Ты здорово изменился, Добайкха.

Не пожалел.

В его глазах мелькнул ужас. Рейнольдс вдруг сел на пол обхватил руками голову и застонал.

Минус и минус дают плюс. Новое изумление уничтожает старое. К Кшиштофу вернулся дар речи.

— И что это с ним, Серж?

— Да все нормально, выздоравливает. Много успел натворить в прошлый раз. Ничего нового.

— Но тогда… Быть может, мы ошибаемся, гуру?

— Нет, — сказал я.

— Эх! Неужели наше время опять не наступило? Промахнулось?

— Не впервой, — бодро сказал я. — Рейнольдс! Полетели, что ли? Пора тебе исправляться.

Рейнольдс опустил руки и поднял голову. Глаза у него были сухими и спокойными. Но в выражении лица читались следы уходящей боли. Увы, без нее обойтись нельзя. Только через боль можно превратиться в человека. Я помог ему стать на ноги.

— Спасибо, сэр. Какое-то наваждение! Мне хотелось заколоть вас копьем, представляете?

Я не удержался и пощупал шею.

— О, вполне. Вы не забыли, какой нынче век?

Рейнольдс растерянно топтался внутри шлюзовой камеры современного дестроера. За его спиной, в проеме люка, медленно таяли штормовые облака.

— Уже вспомнил. Ох! Надеюсь, следующая реинкарнация будет поприятнее.

— Зависит от вас, дорогой мой.

— Но я ведь изменился?

— Конечно. Вы теперь старше.

— Эй, старичье, — сказал Кшиштоф, — сколько еще «Фантаску» оставаться без капитана? Ходовые испытания начинаются скоро.

Рейнольдс сделал несколько дыхательных упражнений.

— Сейчас.

Он что-то сказал в микрофон. Внешний люк закрылся. Одновременно раскрылся внутренний. За ним скучал шестиногий робот, так и не удостоенный чести нести графский багаж.

Дальше был виден коридор с неярким серым полом, прохладным воздухом, запахами леса, мягким светом бестеневых плафонов. Низкий, но широкий. Очень уютный. Я от души пожалел о любимых шлепанцах, оставленных в отеле. О пушистых тапочках, которые Доминика нарекла смешным и емким словечком «босиконцы». Тех, что подарила Мод.

На миг у меня возникло ощущение, что уж теперь-то судьба угомонится. Ощущение наверняка обманчивое. Судьба угомониться не могла. Нас поджидала Кампанелла со своими загадками и все, что непременно случится после. Вдобавок к путешествию по ту сторону света. Если кто-то сочтет, что этого мало, он меня озадачит.