Михаил Михеев - Изгнанники

Однако битва гигантов была отнюдь не основным событием этого боя. Основным же был стремительный бросок "Альбатроса" к каравану, оставшийся незамеченным американцами до самого последнего момента. Пока тяжелые корабли рвали друг друга в клочья, "Альбатрос", пользуясь своей быстроходностью и более совершенной, чем у "Эскалибура", системой маскировки, обошел сражающихся по широкой дуге и настиг караван. А потом начался судный день.

В космосе не слышно криков, и это, наверное, хорошо, иначе тем, кто расстреливал сейчас транспортные корабли, они бы снились всю оставшуюся жизнь. Крейсер прошел сквозь конвой, ведя огонь во все стороны, стремясь не уничтожить корабли противника, а обездвижить их. Уничтожить транспортные корабли таких размеров быстро достаточно сложно, поэтому артиллеристы старались бить по двигателям, и в результате остановить караван им удалось. А потом подоспел "Эскалибур", и началась бойня.

Пятнадцать минут спустя все было кончено. Два мощных и быстроходных боевых корабля не оставили каравану никаких шансов – от ударов главного калибра "Эскалибура" даже самые большие транспортные корабли разносило в клочья. "Альбатрос" тратил чуть больше времени, однако и его огонь был достаточно эффективным. Словом, караван был уничтожен со всей положенной тщательностью, после чего крейсера тщательно зачистили место боя и экономичным ходом пошли к границе сектора – напрягать двигатели смысла не было, а появления японцев Соломин уже не очень опасался. Да и появятся – что с того? Дело сделано, а если кто-то попытается махать кулаками после драки, то пираты, по желанию, смогут или уйти, или, в свою очередь, разнести нахалов из своих орудий.

Ну а пока что экипажи пытались определиться с повреждениями и оценить потери. Первое было довольно сложно – на том участке борта, куда пришелся основной удар, была разрушена система датчиков, и в результате непонятно было, что там происходит. Ремонтная бригада, облачившись в тяжелые скафандры, вела проверку визуально, вручную и с помощью роботов восстанавливая датчики и составляя картину повреждений. Второе было проще – экипаж, надежно укрытый в бронированной цитадели, пострадал мало. Было двое легкораненых и один с сильным вывихом, причем все трое пострадали из-за собственного разгильдяйства – один рассек лоб, потеряв равновесие при сотрясении корабля, на другого упала незакрепленная железяка, а тот, что с вывихом, и вовсе упал неудачно. Словом, расслабились, господа космические первопроходимцы, привыкли, что самые крутые на сотню парсеков – вот и получили. Сидели бы на боевых постах в противоперегрузочных креслах, ремнями пристегнутые согласно уставу, и не было бы проблем.

Соломин, кстати, тоже пострадал – при сотрясении кружка с остатками кофе опрокинулась на него, залив брюки. Ругая (правда, мысленно) Бьянку за то, что не вовремя притащила напиток и себя (вслух) за то, что не поставил кружку в специальную нишу, Соломин отправился в собственную каюту, а оттуда уже, переодевшись, направился в лазарет, узнать, как дела у раненых. Конечно, он мог бы просто послать запрос, но людям, особенно раненым, всегда приятнее, когда командир приходит к ним лично. Мелочь, конечно, но из таких вот мелочей и складывается имидж, а потом и авторитет капитана, и пренебрегать ими не стоит.

Войдя в медотсек, он почти сразу увидел корабельного врача. Пал Палыч Ветишко, бритый наголо здоровяк родом с Нового Яика, мрачно рассматривал рентгеновский снимок и хмуро косился на пациента. При этом его мрачность к нежно баюкающему вывихнутую руку механику никакого отношения, скорее всего, не имела – сколько Соломин его знал (а знал он Ветишко лет десять, если не больше), врач всегда был мрачен. Ну, натура у человека такая. Между тем, доктор положил снимки, подошел к больному, который моментально побледнел и покрылся потом (не от боли, кстати, потому что после анестезии вряд ли что чувствовал, а от выражения лица эскулапа), взял его за руку, осторожно согнул…

– Терпи, казак, а то мамой будешь, – ухмыльнулся Ветишко и вдруг плавно повернул руку пациента. – О-па, вот и все. Сейчас мы тебе ее зафиксируем, стимулятор вколем, вот эту штуку примотаем – и часа три руку не тревожить! А лучше всего спать ложись, к утру будешь, как новенький.

– Ну, что у нас плохого? – весело улыбнулся Соломин. На самом деле ему было совсем не весело, он вообще хотел только спать, но показывать этого не собирался.

– Да все нормально, – буркнул Ветишко, напуская привычную мрачность на лицо. Соломин даже не знал, насколько это маска, а насколько реальный характер врача – тот был человеком все же замкнутым, хотя специалистом – классным. – Вон, с последним закончил. Сами дураки, если честно, без всего этого можно было бы и обойтись. Нравится им болеть, что ли?

– Ну ничего, с кем не бывает, – махнул рукой капитан. – Как, герой, будешь в следующий раз инструкции нарушать?

– Никак нет, – браво отрапортовал механик. – Разрешите идти?

– Здесь я власти не имею – здесь вон, Пал Палыч командует, – рассмеялся капитан.

– Иди уж, – махнул рукой Ветишко и, когда за пациентом закрылась дверь, недовольно пробурчал: – ты мне лучше скажи, командир, доколе я на этом старье работать буду?

– Ну, ты загнул, – рассмеялся Соломин. – Да за это, как ты говоришь, старье лучшие клиники большинства наших соседей душу дьяволу продадут.

– То они, а то – мы, – старый казак упрямо тряхнул головой. – Не путай. Наши люди должны иметь только лучшее. Мне, что ли, тебя учить?

– Да нет, конечно… Вот что, Пал Палыч, составь список того, что тебе нужно. Точнее, два списка – то, что тебе нужно в первую очередь, и полный. Возможно, удастся немного модернизировать корабль во время ремонта. В первую очередь, конечно, будем усиливать вооружение и защиту, но постараюсь выцыганить и твое хозяйство. Не знаю, получится или нет, поэтому обещать не буду, но постараюсь.

– Командир, – доктор снял старомодные очки с простыми стеклами, которые носил исключительно для поддержания образа, ибо медицина позволяла без проблем корректировать зрение, аккуратно протер их специальным платком, водрузил обратно на мясистый нос и остро взглянул на капитана. – Я что-то не пойму – мы что, возвращаемся в империю?

– Скажем так, – усмехнулся Соломин, – я имею предварительную договоренность о ремонте на русских верфях и о получении некоторого оборудования. Даже если придется покупать, денег сейчас хватит.

– Это хорошо. Но почему тогда вначале пушки? Мне кажется…

– Пал Палыч, – капитан мягко, но решительно прервал доктора. – Это не обсуждается. Лучше у нас не будет раненых из-за того, что мы лучше вооружены и защищены, чем оборудование для лечения раненых, которые появятся из-за того, что наши орудия и защита недостаточно эффективны. Про убитых я вообще молчу. Согласитесь, профилактика лучше лечения.