Василий Звягинцев - Величья нашего заря. Том 1. Мы чужды ложного стыда!

– Пока ничего не значит, – пожал плечами Кирсанов. – Просто некто не сильно умный, значит, не разведчик, а вояка просто, отреагировал инстинктивно. Чтобы противник ничего не заподозрил, нужно исполнить требуемое как можно быстрее и чётче, такая у него логика.

– Так, может, дать прямо на огонёк главным калибром? – предложил с интересом прислушивающийся к словам специалиста капитан Белли. – Один снаряд – и всё, противник обезглавлен…

Кирсанова он весьма уважал как одного из своих спасителей, подобравших его замерзающим зимой двадцать первого года на перроне Омского вокзала[153]. Да и просто как человека, не скрывавшего своего острого неприятия замаскированного союза с «троцкистами». Владимир тоже ненавидел большевиков лютой ненавистью, и чувство это за минувшие шесть лет нисколько не угасло.

– Что вы, что вы! – перепугался Катранджи. – Мы же пока ничего точно не знаем. Да если вообще придётся стрелять, попрошу делать это очень аккуратно и по возможности мимо виллы. Там только подлинников картин на сотню миллионов. И библиотека редкой ценности.

– Придётся, Иван Романович, как бы ни хотелось этого избежать. Чутьё жандармское подсказывает. Не поверите, с конца шестнадцатого года у меня такое отвратительное настроение всё время было, что в феврале семнадцатого даже полегчало. И сейчас почти то же самое.

К высадке на берег приготовились два взвода, вооружённых пистолетами и автоматами бесшумной и беспламенной стрельбы, и третий, оснащённый уже тяжёлым оружием – пулемётами «ПКМ», «Утёс», АГС «Пламя», РПГ и ПЗРК. Катранджи наскоро набросал на листе бумаги из штурманского стола кроки прилегающей к вилле местности, расположение надворных построек и план дома. Особо выделил три тропинки, со всеми углами поворотов и ориентирами. Память у него была фотографическая. Тут же, на глазах у всех, Ибрагим дезактивировал минные заграждения, послав со специальной портативной рации, предназначенной только для этого, серию сигналов.

Но ему всё равно не верилось, что верный помощник его сдал и сейчас на берегу ждёт засада. Главное, чья? «Свои» бы нашли другие способы избавиться от хозяина, а тут, по словам Кирсанова судя, действуют таосовские вооружённые силы, никто другой бы не осмелился и ногой ступить на землю Катранджи. Но как всё вообще получилось, если по совету Воронцова он только вчера определил этот место для доставки товара и расчёта с поставщиком? Значит, всё готовилось давно, раз нескольких часов хватило перебросить на остров силы, достаточные для подобной операции. Тогда, выходит, и события в Одессе были организованы теми же силами и при участии… А он ведь доверял своим помощникам почти как сыновьям. Можно сказать, из рук всех выкормил. Как же их сумели перевербовать? Деньгами? Но у каждого из них всё было. У Фазиля Самед-оглу – в особенности. Неужели другие посулили больше, чем Ибрагим мог предложить?

А это как раз очень возможно. У Катранджи было хорошее русско-германское образование и жизненный опыт. Не так уж трудно было взглянуть на происходящее и с немецкой, и с русской точки зрения, отвлёкшись от чересчур ограниченной азиатской. С позиций чистого рационализма – предложили молодому человеку вместо должности, как ни крути, лакейской, самостоятельность, пусть в масштабах не сильно большого, но собственного ханства, хоть эмиром Кувейта какого-нибудь – и согласился, даже под страхом сдирания с живого кожи. Сколько раз так случалось, и не только на Востоке.

При этом изменник должен быть уверен, что сразу же после завершения дела его не зарежут и не утопят в море в кожаном мешке. Гарантии должны быть неубиваемые, которым поверить должен был помощничек.

А кто мог такие предложить? Против кого Катранджи собственную интригу затеял? Секунды хватило, чтобы перебрать в уме всех возможных противников и вспомнить реальные возможности каждого. И физические, и интеллектуальные, и, так сказать, волевые. Кто из частных врагов рискнул бы, как у Пушкина написано, «необходимым ради излишнего»? Выходит, они самые, «туманные альбионцы», как его русские друзья любят выражаться? А кто Палестину у дедов отнял? Они же! Ну, теперь посчитаемся…

– Вы что, действительно уверены, что мои люди меня предали и на берегу засада ждёт? – спросил Ибрагим, наблюдая, как за борт опускаются клиперботы с водомётными двигателями, такими же тихими, как моторы приличных легковых автомобилей. – Не верите мне и моим людям? – Хотя сам уже полностью поверил этому страшноватому, но всё равно располагающему к себе жандарму из совсем другого времени. Вот такого бы человека ему в помощники. Этот не предаст. Фарид-бек, надёжнейший из надёжных, предал, Фазиль – тоже. А эти не предадут. Врагами могут быть бескомпромиссными и беспощадными, но не предадут. Не их стиль. Как у них там – «Любовь – женщине, служба – царю, честь – никому!».

– Не-а! – безмятежно ответил Кирсанов. – Я очень давно догадался, что насчёт веры – это в церковь. Я и прямому с непосредственным начальству не верю, просто выполняю приказы, если считаю их разумными… Рациональность – вот мой девиз. Потому я при Государе только штаб-ротмистра получил, а мог бы и тогда полковника. Однако хватит разговаривать. Поехали…

– Подождите, – почти крикнула Кристина. – Мы с Мариной тоже хотим… Прокатиться. Это как раз по нашей специальности! – и искоса глянула на Кирсанова, как он оценит её порыв.

– Мы только переоденемся, минута всего…

– Пока горит свечка, – сострил Басманов, много чему научившийся от старших товарищей.

– Нет, мы правда…

– Отставить, поручик, – неожиданно холодно сказал Кирсанов. – Пока что я отвечаю за операцию, не Михаил Фёдорович. И запомните, я – другого типа человек. При мне, пока мы сами живы, женщины под пули не пойдут. Можете эту тему обсуждать в другом месте и с другими людьми. А меня даже вашими чинами и крестами не убедите. Стойте на мостике и любуйтесь красотами средиземноморской природы.

Кристина хотела что-то возразить, но глянула на Павла Васильевича и прикусила губу. Прямо как мадам Грицацуева. Спорить с этим мужчиной ей совершенно не хотелось. И тут же подумала – а как с ним жить, если вдруг придётся? Сразу же сама себе и ответила: «С удовольствием. Настоящий мужчина таким и должен быть. Что он, что Басманов. «С раньшего времени люди».

– Пойдут все, кому положено, – счёл нужным пояснить Кирсанов. – Я, к вашему сведению, тоже бы не прочь позабавиться. Но считаю, что шальная пуля вот в эту голову, – он показал пальцем на свой лоб, – принесёт гораздо больше вреда, чем отказ от наших с вами вполне естественных желаний. – Повернул голову к Басманову: – Простите, Михаил Фёдорович, развели ненужную дискуссию. Но я счёл необходимым…