Звёзды - Юэ Ци
– Не волнуйтесь, – сказала директор У, – я верю, что вы правы. Я также общалась с другими учеными, и многие вас поддерживают. Не беспокойтесь, я обязательно что-нибудь придумаю.
На четвертый день Ван Хайчэн снова пошел к директору, но не застал ее. Он расспросил других, но никто не знал, куда она делась.
В душе Ван Хайчэна всколыхнулась тревога. Что-то не так, сразу понял он и не мог не тревожиться о директоре У. Хотя он не разбирался в политике, но, будучи китайцем, понимал, что в ней есть подводные течения и малейшая неосторожность может привести к гибели. Проект «Звезды» затронул слишком много интересов и сил, наука больше не контролировала его направление, она даже перестала быть определяющим фактором. Неужели директор У из-за него «попала не в ту команду»?
Всякий раз, когда вышестоящий руководитель проводил инспекцию, он пугался. Пугался, что тот решил подсчитать, сколько тяжких преступлений совершила директор, и объявить о назначении нового ответственного лица.
В такой тревоге прошло еще четыре дня, а вечером последнего он наконец увидел У Сяо.
Ее появление на этот раз до крайности удивило всех без исключения. Но для остальных было важно не то, что она исчезала на несколько дней, а то, что вернулась в сопровождении двух иностранцев, толстого и худого. Она повела их прямиком в группу Цзян Чэна.
– Согласно указанию Центрального правительства, с сегодняшнего дня мы начнем работать с этими двумя американскими экспертами, будем изучать энергетизацию «Моисея». Мы надеемся на тесное сотрудничество.
Вся база гудела от обсуждения этой внезапной смены врагов и друзей, все гадали о том, сколько американцы заплатили за сотрудничество. Некоторые считали, что политика – штука сложная, и обычным людям ее не понять; кое-кто из молодежи шутил, какой процент от сделки получили ученые, убитые шпионами, получилось ли у них выйти в ноль; некоторые предполагали, что новость об отказе Конгресса одобрить бюджет США на содержание войск в Японии и Пятого флота ВМС имеет к этому отношение. Вся база забурлила от неуместных сплетен и необъяснимой жизненной силы.
Только Ван Хайчэн чувствовал, что не может дышать. Он привалился к стене и отчаянно хватал ртом воздух, но ощущал, что в кровь не поступает ни капли кислорода, и перед глазами начало чернеть.
Он просто считал себя до смешного глупым. Если подумать, Ван Хайчэн, ох, Ван Хайчэн, за какие такие достоинства другие стали бы использовать служебный пост, чтобы расплатиться по счетам за твою туманную «идею»? У директора У есть собственное будущее, собственные высокие идеалы и амбиции, ей приходится сталкиваться с бесчисленными и нескончаемыми реалиями – точно такими же, как твоя квартира, которая очевидно принадлежит тебе, но в которой нельзя жить. Реальность и идеалы разделены туманной и непроницаемой завесой.
Все эти дни Ван Хайчэн уповал на директора У как на последнюю опору, а теперь она рухнула, и он чувствовал лишь, что тело словно окаменело и отказывалось двигаться. Цзян Чэн и двое американских ученых свободно болтали на смеси китайского и английского языков, а Ван Хайчэн почувствовал, как его мозг выплывает из макушки и, словно в дурмане, вылетает наружу, прямо как душа, покидающая тело в момент смерти, согласно старым преданиям.
Он поднял глаза, огляделся и молча двинулся к своему общежитию. По дороге настолько погрузился в собственные мысли, что налетел на двух людей подряд, но даже не обратил внимания, не извинился, не сказал ни слова, просто шел вперед, как деревянный болванчик.
В голове его было так чисто, словно он впервые до конца понял, что следует делать. Будет трудно, но не невозможно. Но перед этим нужно было кое с чем разобраться и решить небольшую проблему.
Он позвонил на базу, чтобы подать заявку на выход. Ту быстро одобрили. С одной стороны, потому что Ван Хайчэн ни разу не выходил с тех пор, как его насильно сюда доставили, а с другой стороны, потому что сегодня таких заявок практически не было: вся база напоминала рой и судачила о неожиданном сотрудничестве.
Этот план зародился в тот день, когда Ван Хайчэна впервые доставили на допрос. Поначалу он появился из-за обиды и гнева, которые некуда было выплеснуть, а затем оттачивался, чтобы скоротать бесконечные сутки безделья. В те дни, когда дознаватель спрашивал его о Бай Хунъюй, боль и ярость достигали своего пика. Каждую ночь Ван Хайчэн засыпал, шлифуя свой замысел. Только так он мог успокоиться.
В ожидании транспорта он начал звонить по контактному телефону, который нашел в Интернете, оставив свое настоящее имя и идентификационные данные, что противоречило плану, но было даже лучше.
Рейсовый автобус под управлением армейского солдата проделал путь от холмов на севере до города Чжухай на юге и ехал довольно лихо. Ван Хайчэн был единственным пассажиром, на плече у него висела сумка, а между ног стоял скрипичный футляр. Он купил скрипку после того, как поступил в университет, на деньги, которые заработал частными уроками. Все эти годы он носил ее при себе, поигрывая время от времени.
Ван Хайчэн установил все контакты, завершил подготовку. Он подтвердил местонахождение каждого и снова просмотрел собранные сведения. Первоначально они должны были стать доказательствами обвинения, но адвокат Ма сказала, что с этим возникнут проблемы. По ее словам, такая информация смогла бы стать доказательством вины продавца только на основе предположения, что тот действовал со злым умыслом.
«А подобная гипотеза тенденциозна, суд ее не примет. Сначала вы должны доказать наличие злого умысла».
Это сводило Ван Хайчэна с ума.
Прибыв в город, он снял в банкомате наличные, а затем на такси вернулся ко входу в жилой комплекс «Своя квартира» возле Университета Сунь Ятсена. На часах перевалило за восемь, стемнело, уличные фонари светили тускло. Более дюжины молодых и сильных мужчин без рубашек сидели у ворот на корточках, курили и играли в карты, привлекая внимание местных и не местных. Им было все равно, что на них пялятся. На шеях у них висели золотые цепочки, которые раскачивались, когда парни метали карты, и придавали хозяевам импозантный вид.
Ван Хайчэн некоторое время постоял в сторонке, набираясь смелости. Один из сидевших на корточках мужиков давно заметил его странное поведение и, прежде чем он успел открыть рот, встал и вышел ему навстречу. Этот человек был невысок ростом, на полголовы ниже Ван Хайчэна.
– Учитель Ван, верно? – уточнил он. Глянув Ван Хайчэну в глаза, он понял, что угадал верно. – Я Чэнь Шэн, который связался с вами. Здравствуйте, здравствуйте.
Ван Хайчэн чувствовал себя не в своей тарелке. Он полагал, что набрался храбрости и принял решение, но сейчас инстинктивно захотел смыться. Увидев это, тертый калач Чэнь Шэн произнес:
– Не могли бы вы сперва показать сертификат на недвижимость? Мы тут законов не нарушаем.
Эти слова развеяли последние сомнения Ван Хайчэна. Он достал свидетельство о собственности и передал его вместе со стопкой банкнот из сумки.
– Вы же только наличные берете?
Собеседник взял сертификат, мельком взглянул и вернул обратно. Деньги были тщательно и мастерски пересчитаны, а затем без стеснения засунуты в карман.
– Все в порядке, чувак, остальное уже не твое дело, – сказал Чэнь Шэн. – А ну вставайте, вставайте, карты мне сдаем, сигареты гасим, за работу. Раньше кончим – раньше бухать пойдем, пошли, пошли, пошли. Следом за учителем Ваном. Бычки гасим, покультурнее!
Ван Хайчэн повел шестнадцать мужиков – усиленную бригаду – в здание. Жители комплекса наблюдали за парнями издали и, убоявшись их весьма сомнительного вида, один за другим прятались в сторонке.
Такому количеству людей пришлось разделиться на два лифта, чтобы всем влезть.
В восемь часов в квартире обычно кто-то был. Внизу Ван Хайчэн еще раз глянул на окна своей квартиры и убедился, что там горит свет. Жильцы возвращались довольно поздно, поэтому он специально подождал до восьми, чтобы они точно были дома.
