Ната Чернышева - Золотой Рассвет

— Очень оригинально, — признал Орнари.

Он смотрел на стремительно увеличивающийся Юпитер, и сердце пело от предстоящей долгожданной встречи с любимой. Он вытащит ее из лабораторий Ольмезовского и увезет с собой. На край Вселенной! И будут они жить там долго и счастливо, и ни один ублюдок типа Ольмезовского им не помешает!

Орнари не знал еще, что жизнь его давно и прочно разделилась на две неравные половины: на сорок дней и ночей вместе с Дженнифер, и на сорок тарбелов безрадостного существования без нее.

Он не найдет на Ганимеде свою любовь. Снежин не сможет уличить Ольмезовского во лжи, тот тоже на момент разговора не знал, куда подевалась Джейни.

Главная ошибка, ставшая роковой, заключалась в том, что Орнари не удосужился просмотреть списки прибытия, вывешиваемые на общем табло практически в каждом космопорту. Если б он не прошел равнодушно мимо, он бы узнал, что "Казимир", лайнер, на котором летит Джейни, опаздывает и прибывает на Ганимед только через двое суток. Сам того не желая, он подсказал Ольмезовскому, где и как искать пропавшую Джейни, а тот, конечно же, подобную информацию мимо ушей не пропустил.

Так что Орнари потерял свою Джейни, потерял безвозвратно. Но не хотел он в это верить и потому организовывал поиски, золотые горы обещая каждому, кто передаст хоть какие-нибудь сведения о судьбе целительницы Джейни ди Солы.

Но это уже другая история.

Она шла по узкому проходу вдоль ряда работающих искутов и черным неподъемным камнем лежало на душе безысходное отчаяние.

Но разве был у нее какой-либо иной выход?

Мощности резервного блока, обеспечивающего энергией Репродукционный Центр, не хватало для полноценной работы всех задействованных аппаратов.

А это значило, что часть искутов следовало отключить уже сегодня. Чтобы обеспечить нормальным режимом работы остальные.

Она остановилась, уперлась лбом в холодный стальной бок стеллажа и заплакала, совершенно не стыдясь собственной свиты из пяти медтехников, возглавляющих различные отделы сервисной службы Центра.

Юной девочкой пришла она в Репродукционный Центр, и за пятьдесят два года безупречной службы сумела сделать непростую карьеру от простого стажера до главного эмбрионолога Центра. Ей всякое приходилось видеть в процессе работы. Вести исправления генетических нарушений… внедрять новые разработки генетических лабораторий… обеспечивать совместимость между геномами родителей… Далеко не всегда это оканчивалось добром, то есть рождением здоровых соматически ребятишек. Бывало так, что патологии, не совместимые с нормальным образом жизни, обнаруживались на поздних сроках. Тогда общим консилиумом ведущих эмбрионологов, педиатров и хирургов Центра с согласия родителей проводился техно-аборт: искут отключали, а содержимое отправляли в лаборатории — на анализ.

Бывали эпидемии, уносившие жизни едва родившихся малышей; бывали случаи поражения персонала эмпат-вирусами неизвестной природы и, как следствие, повреждения обслуживаемых этими людьми аппаратов.

Бывало всякое.

Но чтобы так!.. В таком масштабе! Чтобы всех младше четырех месяцев… абсолютно здоровеньких… просто потому, что вышли из строя основные энергостанции, а единственная уцелевшая резервная работает на последнем пределе, того и гляди, в любой момент погорит тоже…

На поздних сроках потребление электричества каждым искутом резко возрастает. Среди старших детей много было таких, чьи родители и родственники погибли или пропали без вести. Этих малышей ждало отделение малютки, а потом — детский дом. А что такое детдома, да еще в условиях разрушенной планетарной инфраструктуры, лишний раз объяснять не надо.

Среди младших были такие, чьи родители, несмотря ни на что, ждали прибавления в семействе с нетерпением.

Убить уже сформировавшегося, но никому не нужного ребенка или лишить переживших трагедию супругов долгожданного чада ради будущего детдомовца… Страшный выбор! Кому жить, а кому не жить в этом жестоком мире…

— Я — не Господь Бог, — сказала она смотревшим медтехникам, неимоверным усилием воли совладая с подступавшей истерикой. — Я не вправе решать!

Но кому же еще решать, как не ей, старшей по возрасту, должности и рангу?!

Она уже почти решилась произнести страшные слова, отдать жестокий приказ начинать отключать искуты, отмеченные ранее в тщательно подготовленных списках… как вдруг неожиданным комком спутанных панических эмоций пришел вызов из приемного отделения. Требовалось ее личное присутствие.

Она с облегчением позволила себе отвлечься, хотя бы на полчаса оттянуть страшное мгновение окончательного выбора.

Появившись в приемной, она сразу поняла, почему девочки поспешили обратиться именно к ней.

Стоял перед нею гигантский воин в белом облегающем комбинезоне и белой лентой в косе. Вооруженный до зубов, между прочим. И с характерным, серым, смазанным генератором пси-помех эм-фоном.

— Что вам угодно? — холодно спросила она, еле сдерживая вспыхнувшую вдруг злобную ненависть. В самом-то деле, разве не из-за этих товарищей по разуму Центр оказался в столь бедственном положении?!

— Вы — заведующая Центром, уважаемая Аринова профессор? — осведомился Чужой, без сомнения, прочитав фамилию на карточке, прикрепленной к блузке.

— Исполняющая обязанности, — сухо ответила Аринова. — Что вам здесь нужно?

— Ребенок Клементины Санниковой, — сказал Чужой. — Я хотел бы его забрать, если это возможно.

Клементина Санникова была осуждена за измену человечеству. Успели привести приговор в исполнение или нет, оставалось неясным, потому что инфосферы уже к тому моменту не существовало. Но, скорее всего, успели, иначе к своему ребенку она бы явилась сама. Пусть даже в сопровождении Чужих, но явилась бы.

Тину профессор Аринова знала хорошо.

— Зачем вам этот ребенок, позвольте спросить? — поинтересовалась она.

— Клементина Санникова была мне гражданской женой, — спокойно пояснил воин, но Аринова видела, чего ему стоили эти слова. — Позаботиться о ее ребенке — мои долг и право.

Только теперь дошло до сознания, что одет был странный гость в белое. Чужие прическам и одежде придавали большое значение. Белая одежда означала долг крови, принятый к исполнению.