Сергей Лексутов - Полночный путь

Серик жестом распорядился, чтобы табун гнали в степь, а сам поскакал к степнякам. Поднявшись на кручу, остановился в трех шагах, мимоходом порадовался, что в кучке всадников стоят люди пожилые, слегка поклонился и сказал, стараясь как можно яснее выговаривать слова чуждого языка:

— Приветствую вас, уважаемые!

Степняки враз поклонились, стараясь склониться чуть ниже Серика, тот, что стоял впереди, на хорошем половецком языке спросил:

— Уважаемый, вы никогда не ходили на нашу сторону, что заставило вас решиться на столь опасную переправу?

Серик, сделав физиономию почестнее, повторил байку Горчака про железную гору, стараясь как можно правильнее выговаривать слова половецкого языка. Степняки переглянулись, скептически покачали головами, и повторили слово в слово то, что сказал давешний нойон:

— Река есть, а вот про железную гору на ее берегу никто не слыхал…

Тем временем и первый плот ткнулся в берег. С него соскочил Горчак, нагруженный дарами, следом за ним прыгнули Чечуля с Лисицей, тоже нагруженные узлами, все трое полезли на кручу. Пока они раздавали дары, Серик сбегал на плот, оделся. Ощутив на плечах кольчугу, а на поясе свой тяжелый меч, сразу почувствовал себя увереннее. Когда поднялся на кручу, степняки уже ускакали. Серик спросил:

— Што, на пир не позвали?

Горчак ухмыльнулся:

— Они что, дураки? Такую ораву на пир звать… Если б мы вчетвером шли…

— Про дальнейший путь расспросили?

— А как же… До следующей реки пятнадцать дней пути, и что интересно она тоже Обью зовется…

Серик пожал плечами:

— А что тут интересного? Итиль тоже на ногайском то и означает что — вода…

Места пошли благодатные; то и дело встречались перелески, озера, изредка по балкам журчали ручейки. Пятнадцать дней прошли без тягот и лишений, да и встречные степняки всячески выказывали дружелюбие, которое Горчак не забывал подкреплять дарами. Правда, вскоре перелески шибко уж сгустились, и превратились в настоящие леса, а потому свернули чуть к полуночи, и снова потянулась благодатная лесостепь. Боевые кони то один, то другой начинали хромать — копыта отросли уже непомерно; коней по очереди расковывали, подрезали копыта и к пятнадцатому дню пути из двухсот коней почти все были без железной обувки.

К реке вышли неожиданно. Серик стоял над поймой, на береговой круче, и из под ладони всматривался в противоположный берег. Речушка была не уже Днепра в низовьях. Остановившийся рядом Горчак тихо проговорил:

— Не доплывут кони, из сил выбьются…

Серик проворчал хмуро:

— Ты, Горчак, даже представить себе не можешь, сколько может проплыть лошадь… Надо только отбойное течение найти, которое к тому берегу уходит…

— Все равно далеко, сил не хватит…

— А кто тебя заставляет изо всех сил грести? Лежи на воде и не торопясь огребайся. Я вниз по течению двадцать верст проплывал, и даже не запыхивался. Во-он там, похоже, берег загибается и от него отбойное течение идет, — Серик показал плетью чуть выше по течению. — И тот берег загибается. Так что, вынесет…

Когда плоты были готовы и выбран день переправы, Серик со своей старшей дружиной вышли на берег. Серик сказал раздумчиво, глядя на парящую утреннюю реку:

— Ну што, как в прошлый раз?..

Чечуля скептически покачал головой, сказал:

— Никто из моих никогда столько не плавал, даже на бурдюках. А бурдюков у нас нету, и делать не из чего…

— О чем речь… — Серик равнодушно пожал плечами: — Я и поплыву первым. Как доплыву до того берега, так и загоняйте лошадей в воду.

— Нет! — Чечуля мотнул головой: — Ты военный вождь похода…

— Да уверен я в себе! И побольше плавал…

— Все равно!

— Я поплыву… — коротко обронил Лисица, и, сев на песок, принялся стягивать сапоги.

Хоть течение было и не быстрым, однако, пришлось пойти по берегу вниз по течению, чтобы не упустить из виду Лисицу. Глядя из-под ладони, что мало помогало от восходящего солнца, Горчак сказал:

— Интересно, если Лисица потонет, назад пойдем?

Чечуля проворчал:

— Вверх пойдем, хоть до истоков…

— Акын сказывал, эта река с гор сбегает, а горы покрыты густыми лесами, где коней нипочем не прокормить…

Чечуля насупился и промолчал. Даже Серик уже с трудом мог разглядеть две головы среди слепящих бликов. Приложив обе ладони ко лбу, кое-как разглядел, что до берега Лисице осталось всего ничего. И судя по всему, он не суетится, плывет, как и плыл; неторопливо и размеренно. Серик проворчал:

— Я ж толковал — плевое дело… Только глаза боятся… Если воды не бояться, можно весь день плыть…

Лисица выбрался на берег и встал рядом с конем, но был таким махоньким, что даже Серик не сумел разглядеть, машет он рукой, или просто стоит, осматривая берег.

На сей раз с конями поплыли два десятка людей, чтобы в случае чего помочь друг другу. У запасливого Чечули нашлось два бурдюка, которые и прихватили на всякий случай. Но бурдюки не понадобились — от переправы в теплой летней воде случилось одно удовольствие и коням, и людям. Как и после прошлой переправы, предусмотрительный Горчак посоветовал с помощью лошадей вытянуть плоты повыше на берег.

Пока переправлялись, да пока заново поклажу по телегам раскладывали, на берегу не появилось никого из здешних людей. Серика это тревожило все больше и больше. В конце концов, он послал три тройки дозорных. Ночевать все равно здесь придется, а такое невнимание местных жителей отчего-то тревожило. Уже стемнело, когда явились дозорные. Они только смущенно пожимали плечами и разводили руками; нигде не видели даже следов пребывания людей.

Серик проговорил:

— Нехорошо это. Надо телеги в круг ставить, и ночную стражу усилить. Никто даже не вышел поинтересоваться; что за люди и зачем идем…

Однако ночь прошла спокойно. Наутро двинулись дальше, встреч восходящему солнцу. Лесов и перелесков стало больше, нежели полян меж ними. И хоть все чаще и чаще приходилось протискиваться сквозь перелески, но это не казалось столь уж трудным. Потому как кони не голодали, несмотря на исход лета, травы на полянах стояли сочные, густые; кони успевали за ночь и отъесться, и хорошо отдохнуть. Только на третий день пути наткнулись на стойбище здешних людей. Палатки у них оказались весьма чудными; на составленных шалашом жердях было натянуто шитое из кож полотнище, из дыры сверху выходил дым. Люди оказались не из пугливых; высыпали из палаток, и стояли плотной толпой, глазея на путников. Серик заметил, что только у нескольких пожилых мужчин на поясах висели железные ножи в простых деревянных ножнах. Алай выехал вперед, медленно заговорил, тщательно подбирая слова, заученные им при подготовке первой переправы. Но пожилой, коренастый, с глазами щелочками, человек непонимающе помотал головой.