Роберт Силверберг - «Если», 1998 № 03

— Маркус, обувайся, — бросил я. — Хелен…

Мы обменялись понимающими взглядами. Летунья прикрыла глаза, потянулась — и достала из Холода пулевик. Тот, что мы забрали у офицера Арнольда.

— Что, зачем… — испуганно заквохтала Луиза.

Дилижанс по-прежнему был неподвижен, но нестройная ругань возчиков разом оборвалась, словно они поняли, что лучше сейчас внимания к себе не привлекать, или кто-то заткнул им рты большим кляпом…

Я глянул на Маркуса — тот уже обулся, лицо побледнело, но смотрел решительно, готовый встрять в любую драку.

— Сейчас все узнаем, сестра, — только и сказал я Луизе.

Хелен потянулась к дверной задвижке, но я мягко остановил ее Руку.

— Извини, сперва я.

Распахнул дверь и спрыгнул на булыжную мостовую.

Не на всякое железо есть свое точило, не любая тропинка доводит до жилья. Тропинка наших приключений добежала до конца, но жизнью для нас здесь не пахло. Кладбищем — это точнее…

Засада поджидала нас в узкой, двум повозкам не разъехаться, улочке. По обеим сторонам — высокие приличные дома. Фонарные столбы. Из окон — свет в узких щелях ставен, и кое-где промельки теней мирных горожан.

А спереди и сзади из подворотен спокойно и не таясь выходили стражники.

Путь назад нам закрывали пятеро, да с такими пулевиками… Мне одного взгляда на их лица хватило, чтобы увидеть — эти сразу палить начнут, чуть что не так.

Впереди — четверо. Без пулевиков, трое — с мечами и дубинками, один — вообще безоружный. Но этот один стоил многих.

Я посмотрел на офицера Арнольда, он изобразил мне что-то вроде улыбки, только улыбка это обещала так много плохого, что пуле-вик в руке моей вдруг почудился жалким, тяжелым и ненужным булыжником.

— Оружие на землю, Ильмар, — негромко сказал Арнольд и медленно двинулся ко мне.

Кто-то из возниц тихо и жалобно завыл, сообразив, кого вез и чем это ему обернется. Несколько полуоткрытых ставен беззвучно захлопнулись.

Лихая же слава обо мне пошла.

— Я отдам оружие и пойду с тобой, — сказал я. — Пропусти дилижанс.

Улыбка Арнольда стала еще шире. В глазах фонари отражались, но я то знал, что ему не только я вижусь на фонаре вверх ногами, но и слава, деньги, титул… Сообразил, кто в дилижансе затаился, только одного, наверное, сообразить не может, что тому, кто Маркуса в Версаль доставит, жить ровно столько, сколько пуле лететь. Такого свидетеля тем более уберут, на всякий случай.

— Ничего ты не понимаешь, офицер, — начал было я. — Ты…

Неуловимое движение, и короткий меч с широким лезвием, что болтался у его пояса, оказался в руке Арнольда. Пулевика моего он не боялся, знал, что сзади меня на мушке держат.

— Брось пулевик, вор, — повторил Арнольд. — Или прямо сейчас…

В дилижансе раздался шум, рядом со мной возникла Хелен. Потом, после короткой возни — Маркус. Глаза Арнольда блеснули, он чуть склонил голову:

— Принц Маркус, немедленно подойди ко мне. Графиня Хелен, бросьте оружие…

Мы даже не пошевелились. Стояли на свету, прекрасная мишень, даже однорукий стрелок попадет, и деваться совершенно некуда. Из дилижанса высунулась Луиза, с ужасом посмотрела на стражу, охнула. И стала неуклюже выбираться наружу.

— Подойдите ко мне, принц. Остальным бросить оружие, — повторил Арнольд.

Терпение в его голосе было такое, словно он способен был до утра нас уговаривать, пока мы от усталости не свалимся. Знал, что никуда не денемся. Но тут опять на краткий миг показалось мне, что все мы несемся вместе с улочкой, домами, миром в каком-то странном сером вихре, стремительном и вместе с тем застывшим.

— Прекратить! — вдруг крикнул Маркус, посмотрел строго на стражников и властно произнес: — Я младший принц Дома! Повелеваю пропустить нас!

— Сегодняшним указом Владетеля вы, принц, лишены всех прав. Смиритесь.

Арнольд сделал еще шаг, протянул руку, словно приглашая Маркуса взяться за нее. И я вдруг понял, что выстрелю в офицера.

Стражники начнут стрелять в ответ. И все в меня. Пулевики у них простые, однозарядные, такие специально для Стражи делают, в городах службу нести. Начнется паника — и будет шанс, пусть маленький, у Хелен и Луизы увести Маркуса, скрыться, свинцом и сталью проложить себе путь…

Я поднял пулевик и спиной почуял, как притянул все стволы. Арнольд с любопытством посмотрел на меня, покачал головой:

— Тебе лучше сдаться мне, Ильмар-вор. С минуты на минуту здесь будут святые братья. С ними тебе лучше не встречаться.

— Ты не понимаешь, Арнольд, — его лицо было на линии ствола, и я вдруг понял, что попаду, и в этот раз могучий офицер упадет бездыханным. — Не во мне уже дело…

Глаза стражника расширились. Он не верил, что я стану стрелять… не дурак же, понимаю, что с толпой не справиться… не верил, но только до этого мига.

— Не во мне, — повторил я, давя на курок.

— Нет! — крикнул Маркус. И бросился вперед, между мной и Арнольдом, но выстрел уже нельзя было остановить, мой палец коснулся спускового крючка, потянул — в тот миг, когда мальчишка, вставший между нами, вскинул руки, и губы его шевельнулись.

Я сжал ладонь в кулак, ногти впились в кожу. В моей руке не было больше пулевика. В руках Арнольда исчез меч.

Холод прокатился по улочке, испуганно заржали лошади, с которых исчезла упряжь. С дилижанса будто отрезало передние колеса, и он завалился набок, закричали перепуганные пассажиры. Стражники, оставшиеся в один миг с голыми руками, дергались, будто в безумном танце, ощупывая себя, оглядываясь, пытаясь понять, кто же их обезоружил.

Маркус забрал в Холод все, что только могло послужить смертоубийству. Забрал, даже не прикасаясь, даже не глядя — одним усилием. Но, видно, это далось непросто.

Ноги у мальчика подкосились, и он рухнул на мостовую. Луиза бросилась к нему.

Вокруг творилось что-то невообразимое. Уже до самых тупых дошло, что Маркус сказал Слово — и Слово это невиданной силы и возможностей. Чудо явленное одних в бегство обратило, двое рухнули на колени, уподобляясь римским легионерам, Искупителем обращенным, двое в безумии затеяли драку друг с другом.

Я смотрел на Арнольда. Сейчас, когда мы остались без всякого оружия, он мог стать куда более опасным противником. Данная ему от природы мощь куда как превосходила мои силы. Короткий миг мы разглядывали друг друга, потом офицер сделал шаг вперед, взял из рук Луизы безвольное тело Маркуса — настоятельницу будто ураганом отнесло в сторону.

— Надо уходить… Ильмар… — его голос плыл, ломался, как и он сам сейчас. — Надо… уходить. Святые братья будут здесь вот-вот.