Андрей Егоров - Заповедник

– Что с Хагнатом? – вмешалась има Галут.

– А его это… тоже просвечивать потом повели. Ну он и паникер, сначала-то вроде ничего держался, как мужик, а потом… задрожал весь и говорит мне: «Передай, Кирилл Янушевич, моей госпоже, что я встретил смерть…» это… как его, а, во, «достойно». Да вот так и сказал, «достойно».

– Не могу в это поверить, – принцесса зажмурилась, – Хагната больше нет… Он со мной много лет! Почти с самого моего рождения. И всегда служил мне верой и правдой…

– Я заменю его, – с готовностью предложил Кияшов.

Принцесса не обратила на реплику старпома никакого внимания.

– И теперь его больше нет… – проговорила она и с изумлением уставилась на Яловегу. – Но как тебе удалось уцелеть после сканирования мозга? Самые стойкие сходят с ума…

– Не знаю, – он пожал плечами и засмеялся. – Кажется, эти тупаки были уверены, что я сумасшедший. Довольно удачно вышло. Я не стал их разубеждать. Зачем? Пущай думают, что я псих.

– А вы считаете, что с вашей психикой все в порядке, Кирилл? – поинтересовался Михаил Соломонович.

– Конечно.

– Ну-ну. – Кияшов посмотрел на механика с презрением. – Я тебе, наверное, глаза открою, но ты совсем не в себе, Яловега. Даже жалко тебя иногда. Впрочем, сумасшедшие, они все такие. Никогда не признают себя психами.

– Да ну вас. – Яловега махнул рукой. – Пустили бы меня на космофлот, будь я сумасшедшим. Сейчас. Держите карман шире. Там же тесты всякие надо проходить. Будто сами не знаете.

– Знаем, – подтвердил Михаил Соломонович. – Вот только тесты эти – простая формальность. Уж мне-то это прекрасно известно. На некоторую неустойчивость психики комиссия, как правило, закрывает глаза. Вызвано это тем, что, по мнению КСП – Комитета по Социальной Политике, – лучшие представители человечества должны оставаться в пределах Солнечной системы, а исследованиями в космосе заниматься все остальные.

– Надеюсь, это шутка? – поинтересовался Кияшов.

– Нет, – ответил Михаил Соломонович. – Я полагал, вам это известно.

– Первый раз об этом слышу, – сообщил Евграф Кондратьевич.

– И я, – сказал Антон.

– Я тоже ничего не знала. – Инна смотрела на Михаила Соломоновича с удивлением.

– Ну что ж, – Химель пожевал губами, – теперь вы все знаете, как обстоит дело. Но, откровенно говоря, это не играет никакой роли.

– Как это – никакой? – вмешалась Инна. – Вы что же, хотите сказать, что все космопроходчики – законченные негодяи?

– Почему сразу негодяи? Просто люди с неустойчивой психикой, с различными отклонениями от нормы. Необычные люди, скажем так. Часто эмоциональные, склонные к импульсивным поступкам. Вот Кирилл Янушевич, к примеру, – яркий образчик человека с искаженными понятиями о нравственности. У Евграфа Кондратьевича имеются некоторые наклонности, которые не позволяют причислить его к нормальным людям…

– Я бы попросил! – взревел старпом.

– Михаил Соломонович правильно говорит, – проговорил Антон. – Меня вот за наркотики из университета выгнали, да и потом я их тоже принимал уже в академии. И даже на «Семаргле»…

– Николай боится всего на свете, – продолжал Химель, – у него явные параноидальные наклонности. Скажи, Коля, тебе никогда не казалось, что за тобой следят?

– Но за мной действительно следили на Земле, – поделился Сумароков. – Хорошо, что я быстро бегаю…

– Понятно, – хмыкнул Яловега.

– Я точно знаю, что следили, – обиделся Коля. – Нет, правда! Они у меня хотели какие-то секреты выведать, о которых я никогда и не слыхивал.

– А с Инкой что? – поинтересовался Яловега.

– Боюсь, с Инной несколько другая история…

– Я кое-кому на Земле дала от ворот поворот, – сообщила девушка, – и он затаил на меня смертельную обиду.

– Хороша расплата, – проворчал Кияшов, – допустить до разведывательных полетов в дальнем космосе. Да я об этом мечтал с детства!

– Выходит, такие мечты только у психов и могут осуществиться! – Яловега засмеялся.

– Если речь идет о полетах в дальние уголки космоса, то можно сказать и так, – подтвердил Михаил Соломонович.

– И вообще, я летела на «Семаргле» с пересадкой, – сообщила Инна. – Я следовала к Эпсилону Змееносца, на промышленную станцию…

– По добыче платины, – отозвался Яловега. – Знаем, знаем… Сам туда хотел попасть. Оклады очень привлекательные. Но меня в экипаж «Семаргла» впихнули. Сказали, по психотипу подхожу. А ты, Химель, как сюда попал?

– Я тоже несовершенен, – вздохнул Михаил Соломонович. – У меня имеются определенные пристрастия. Кроме того, меня, как и Колю, преследуют различные страхи и фобии. Мое психологическое состояние отнюдь не стабильно. Уж можете мне поверить. Совсем не стабильно.

– М-да-а-а. – Кияшов тяжко вздохнул. – Если сейчас припомнить нашу жизнь на «Семаргле», то все члены экипажа, включая капитана Зотова, те ещё субчики были.

– О мертвых или хорошо, или никак, – проговорил Антон.

– Да ладно, оставь ты это, Делакорнов, – махнул рукой Евграф Кондратьевич. – Вся эта история мне напоминает анекдот про шлюх и господа бога, который несколько лет трудился, чтобы всех их на один корабль собрать, а потом разом прихлопнуть.

– Неудачное сравнение, – заявил Яловега, – я не шлюха.

– Ты не шлюха, – кивнул Кияшов, – ты – шлюх.

– Прекратите ругаться! – потребовала Инна. – Это в самом деле невыносимо. Находиться с вами в одном помещении просто невозможно!

– Не нравится, иди погуляй. – Яловега опять засмеялся…

– Скажите, има Галут, – обратился к принцессе Михаил Соломонович, стараясь сменой темы загладить нарождающийся конфликт, – когда мы блуждали по лесу, то случайно наткнулись на полянку, на которой росло что-то, очень похожее на грибы. Огромные, белые – больше человека. Очень гладкие, теплые и за рукой тянутся… То есть вроде бы и не грибы… Правда, я не миколог и в грибах разбираюсь не очень хорошо.

– Это не грибы, – ответила принцесса, – это единственная уцелевшая здесь неизмененная, не испоганенная нановирусами форма жизни – люмпы. Люмпы – полуразумные существа. А то, что вы видели, – их фрагменты. Части отчасти разумных существ… Когда-то люмпам принадлежала вся планета. Но после того как сюда пришли ретлианцы, спокойное существование для них завершилось. Теперь их осталось совсем немного. Встретить лежбище люмпов в лесу – необыкновенная удача. Сейчас для них наступает сезон миграции, и в этих широтах их почти нет.

– Миграции? – удивился Михаил Соломонович. – Они что же, могут самостоятельно перемещаться?

– Да, – подтвердила има Галут, – более того, двигаются они довольно быстро. Могут обогнать поверхностный вездеход.