Ростислав Гельвич - Полиция реальности

Доспался, в итоге, до обеда.

Солнце вовсю светило прямо в глаза. Я повернулся пару раз, затем положил руку на лицо, повернулся снова. И упал с кровати. Чуть-чуть не свалил ноутбук, задев за провод зарядного устройства, но пронесло.

Падение настроения не испортило, надо сказать. Я все еще был сонный, но ощущал в себе последствия хорошего отдыха. Любая попытка закрыть глаза проваливалась — они открывались сами, как бывает, когда великолепно отоспишься. Пришлось идти в ванную, само собой. Утренний, или же обеденный свой моцион, я совершил по всем заветам Карлина, разве что несоизмеримо большим количеством щеток. Вышел из душа, благоухающий свежестью. Было слегка зябко.

В холодильнике завалялась бутылка, почти что наполовину полная колы. Где-то пятьсот миллилитров, не больше. Я снова развалился в кровати, не застилая ее, и придвинул ноутбук чуть поближе. Включил музыку.

Мысли сползали на Сойер. Мысли упрямо сползали на Сойер. Я не владел ими. И не хотел о ней думать. Но не получалось контролировать себя. Вспоминались не отдельные ее положительные черты, как то, например улыбка, или голос. Цельный образ, всплывал в сознании. Граничащий с идеалом.

Я лежал на кровати. Я не мог понять природу этих мыслей. Меня разрывало, между желанием ей позвонить и осознанием ненужности этого действия. Именно так. Глоток лимонада, поставил точку в одной части раздумий, и начались другие, но на ту же тему, и точно с тем же результатом. Как я могу это описать? Существует ли такая вещь, как привязанность ума — но не привязанность души?

Произнес вслух:

— Любовь умом.

Как можно любить умом?

— Как можно любить умом?

Пустота не ответила мне. Странно. Смысл старой песни, из фильма про иронию судьбы, открылся именно в тот момент. Когда не кого спросить, уточнить то, что ты чувствуешь. Когда твоя душа, или же эмоции, реагируют только на одно — но умом, холодным разумом, ты понимаешь, что испытываешь привязанность.

Я попробовал это слово на вкус, покатал его языком по деснам, и размазал по нёбу.

— При-вя-зан-ность.

Покачал головой. Точно так же, вспомнились слова, которые я сказал ей, в ответ на знаки, которые нельзя было игнорировать.

Музыка все играла и играла.

А я все думал и думал.

Бутылка опустела после пяти композиций. Я откатил ее к выходу, чтобы захватить, если куда-то соберусь. Точно так же, как раньше мысли сами думались о Сойер, теперь, они перестали думаться вообще. Точнее, внутренний диалог сохранялся, куда без него? Но вот мысли просто ушли. Как юркие змеи, ускользнули куда-то вглубь сознания.

Отключив музыку, расположился за ноутбуком, и увидел, что мне написал Кансер. Я удивился. Обычно, текстом меня закидывала Сойер, а тут совершенно внезапное «Привет, как дела», от человека с которым я общался только в игре, и в реальности.

— Привет. — ответил ему — Нормально. Сам как?

— Да тоже неплохо. Чувак, Кира с тобой?

Я удивился еще сильнее. Настолько, что написал с ошибкой, однако, исправил, прежде чем отправить:

— Нет, я ее не видел с момента, когда тебя домой привел. Мы на остановке расстались.

— Мда. Жаль.

Минут пять, мы не говорили. Я просто думал, спросить, или не спросить.

Спросил:

— А с чего ты вообще взял, что она может быть с тобой?

— Как с чего? — он сказал то, что в общем-то мне было известно и так. Однако, в лицо хлынула кровь, стоило только прочесть от чужого человека. — Она вокруг тебя вертится, как привязанная. Само собой, я решил что вы вместе как-то.

Я не знал что ответить. Выручила простая логика:

— А на мобильник ей не звонил?

— Не-а. Звонок просто идет, ну и потом, из-за времени, скидывается.

— Понятно.

На этом и закончили. Как раз тогда, я обрел наконец контроль над непослушными мыслями, и понял, что у меня появился повод.

Руки немного подрагивали, когда искал ее номер. Да и всякое, противоречивое, вертелось в голове. Уже описанный мной, странный дуализм. И хочется, и не хочется. За ту, и другую позицию, имелось полным-полно аргументов.

Я недолго ждал ее ответа. Она взяла трубку, всего через четыре гудка. Голос Киры был сух, и грустен.

— Чего тебе, Клок?

— Привет. — ничего другого, из себя выдавить не удавалось.

Вздох с ее стороны.

— Ну, привет. Чего ты хотел?

— Тебя Кансер искал.

— Знаю. Коля, я не хочу его видеть.

На этом моменте, а если честно, то еще чуть раньше, я решил идти напролом. Поэтому, сказал:

— А меня хочешь? — через секунду, понял что сказал, и быстро добавил — В смысле видеть.

— Зачем? — голос чуть более раздраженный, но все еще грустный — Чтобы опять ощутить себя… не знаю кем. Навязывающейся такой Сойер, которая чего-то такого вот хочет от бедного-несчастного Кло-о-оки!

— Перестань. Что с тобой такое?

— Что такое? Что такое?! Да ничего!

— Кира, успокойся.

Слышалось лишь ее тяжелое дыхание, с той стороны трубки. Чей-то голос, тоже женский, и еле слышный ответ Киры: «Ничего, это я так… слегка… больше не будет».

— Мама подходила? — спросил я.

— Типа того. Громко было.

Губы поневоле растягивались в улыбку:

— А я говорил тебе успокоиться.

— Ты там что? Ржешь? — чувствовалось, что ей тоже смешно — Ржешь?!

— Слегка. — я уже откровенно хихикал в трубку, не скрываясь.

— Не смейся! Не ржи, кому говорю! — да и она тоже — Клок! Клок!

В конце концов, мы захохотали. Хохотали долго, со вкусом, секунд с тридцать каждый. Как раз в тот момент, у меня и закончился баланс на телефоне. Но долго ждать не пришлось, почти сразу же, Кира вышла в сети. Я извинился, посетовав на телефон.

— Ничего. Знаешь, я рада, что ты позвонил.

Это вызвало у меня улыбку. Однако, вспомнилось начало разговора, тот самый повод. Я быстро написал:

— Отзвонись Кансеру. Он реально волнуется, по ходу.

В ответ пришло еще быстрее:

— Да хорошо, хорошо. Задолбал своим Кансером, женился бы на нем, что ли. Только ради этого и звонил?

Тут-то, и пришла слабость в руках, и мысли снова перестали думаться. Можно сказать, что я не обдумывал то, что писал ей. Суть была не в смущении, но тогда, я думал, что это именно оно:

— Хотелось бы встретиться. Кира, извини, что тогда наговорил. Это очень трудно сказать вообще. И описать трудно. Я не могу. — подумав, добавил — У меня слова не складываются в строчки, честно.

— Придурок ты, ей богу. Слова у него в строчки не складываются, только подумать…. Ладно. Я была бы рада тебя увидеть, если уж говорить вот так уж вот.

— Спасибо. — ничего другого, придумать не удалось.