Юрий Алкин - Физическая невозможность смерти в сознании живущего. Игры бессмертных (сборник)

– С какой целью вы выписали ему Виллерин СТ? – спросил Гортон, понимая, что битва проиграна.

– Виллерин, – сказал доктор Мур, опускаясь обратно на стул. – А что же вы мне тут про ручки с карандашами…

Он снял очки с тонкими черными дужками, достал из ящика тонкую серую фланель и принялся протирать стекла. Гортон молчал.

– Виллерин к вашему делу не имеет ни малейшего отношения, – сообщил наконец доктор Мур, водрузив сияющие очки на нос.

Гортону пришлось выдержать еще один холодный взгляд из-под очков.

– Слушайте внимательно, потому что повторять я не собираюсь. Дэвид Воровски действительно является моим пациентом. Обратился он ко мне примерно пять месяцев назад. Повод я вам сообщать не буду. Скажу только, что никакой опасности для общества причина его визита не представляет. Это не значит, что он невиновен. Просто его визиты ко мне не связаны с ограблением. Можете его сколько угодно ловить, судить и даже сажать, если окажется, что виноват именно он. Но мой кабинет относится к этому делу меньше, чем кабинет терапевта, которому он жаловался на насморк. Это все.

Он снова встал. Гортон тоже поднялся, понимая, что прием окончен.

– Кстати, – сказал доктор Мур, когда Гортон был уже на пороге, – пришел он ко мне исключительно потому, что в его медицинскую страховку включили бесплатные консультации с психологом. Иначе ноги бы его здесь не было. Поверьте мне как специалисту.

На улице Гортон достал вибрирующий в очередной раз сотовый.

– Клара, – сказал он, прикрывая глаза, – что у тебя? Я понимаю, что срочно. Нет, раньше не мог. Извини, но никак не мог. Нет, я не знаю, куда пропал пульт от телевизора. Это все? Я же просил не звонить днем просто так. Я работаю. Нет, я понимаю, конечно, что это важно. Конечно, ты тоже устаешь. Нет, я не спорю. Да. Да, буду. Нет, точно не видел.

Когда разговор наконец закончился, Гортон пошел к машине. Доктор Мур, несомненно, обратил бы внимание, сколько раз в такой короткой беседе прозвучало «нет». Когда человек столько времени находится в состоянии отрицания, это рано или поздно начинает сказываться на его речи. Надо бы, конечно, что-то изменить. И даже ясно что…

В отделении стоял гул. Обычной рабочей обстановкой его мог назвать разве что посторонний. Коротко отвечая на приветствия и игнорируя шутки, Гортон прошел к себе.

Очень хотелось хлопнуть дверью, но именно этого сейчас делать не следовало. Банки в городе грабили, мягко говоря, нечасто – вот и расшумелся народ.

Минуту спустя в кабинете возник Келли.

– Гениально, – сообщил он. – Этот Воровски… это такой след!

На секунду Гортон подумал, что версия о банде с персональным водителем отброшена. Оказалось, что он поторопился. Версия претерпела незначительные изменения и теперь состояла в том, что Дэвид Воровски как раз и являлся тем самым загадочным пособником. Его, разумеется, как и остальных членов дерзкой банды, умчал автомобиль неизвестной марки.

– А может, Воровски вообще главарь? – задумчиво предположил Гортон.

Судя по загоревшимся глазам Келли, семена упали на благодатную почву.

– Так, что у вас нового? – спросил Гортон, не дожидаясь всходов.

Нового оказалось немного. В стрелковом клубе Вэйда, как и ожидалось, Дэвида Воровски первый раз увидели месяца три назад. Пришел он туда совершеннейшим новичком, не умел отличить мушку от курка, но, в отличие от парашютных занятий, одним уроком не ограничился. Быстро освоил базовые понятия и уже через месяц сосредоточился на точности. При этом, невзирая на уговоры инструктора, каждый раз хотел стрелять из другого оружия. Перепробовал чуть ли не все модели и калибры. Все занятия проходили по выходным. Платил всегда наличными, часто шутил по поводу своего побочного бизнеса, который оставляет его с кучей бумажек в кармане.

На этом факты закончились и начались предположения. Оружие Воровски осваивал, несомненно, на предмет ограбления. Разнообразие моделей объяснялось просто – заранее не было известно, из чего ему поручат стрелять. Что касается побочного бизнеса…

– Что с уроками испанского? – не выдержал Гортон.

Уроки испанского проходили по той же схеме. Три месяца плотных занятий. Упор на разговорный. Ощутимый прогресс. Уроки по выходным. Оплата наличными.

– Мексиканский диалект? – хмуро спросил Гортон.

Келли кивнул. На то, чтобы проверить этот момент, хватило даже его сообразительности.

– Машина?

– Ищут.

– Что-нибудь еще?

– Пока все. Хотя нет. Я послал Стентона в этот рыболовный магазин. Воровски был у них всего один раз.

– Не может быть. У него вся комната завалена вещами оттуда.

– А он их там и купил. В тот самый раз.

– Три месяца назад?

– Четыре. Продавец узнал его по фотографии. И вообще, магазин у них маленький. В таком количестве никто обычно не покупает. Запомнили.

– А чем платил?

– Чек. Из Чейса.

Гортон кивнул. Те самые конкуренты через дорогу.

– Хорошо. Идите. Он уже, наверное, в Мексике. Нет, стойте, – вспомнил он. – Что вы узнали о лекарстве?

Как выяснилось, о лекарстве не узнали ничего, причем не от недостатка усердия, а от недостатка информации.

Проверка всех стандартных источников ничего не дала. Как и старый добрый поиск в Интернете. Лекарства Виллерин СТ формально не существовало.

Когда за Келли закрылась дверь, Гортон вынул из кармана сотовый и аккуратно положил его перед собой на стол. Два пропущенных звонка. Перезвонить, конечно, надо. Только вот прямо сейчас или потом? Лучше потом. Мас тардэ, как говорят в тех местах, куда, скорее всего, сейчас направляется Воровски. Или куда он уже прибыл. Выехал он, наверное, еще вчера, а до границы – всего восемь часов.

И планирует он, похоже, все очень тщательно. Девятнадцать лет готовил это ограбление декады. По крайней мере, так будут писать в газетах завтра. Ты им ничего не скажешь – а они все равно будут. Здесь все болтают, и ничего с этим поделать нельзя. Так что выведают и напишут. Потому что звучит очень заманчиво. Написали бы лучше о том, в каком жалком состоянии находятся компьютеры отделения благодаря неустанным заботам дяди-мэра. Но об этом писать неинтересно.

А на самом деле планировать он стал четыре месяца назад. И начало цепочки, которая включает необъяснимый прыжок с парашютом, пальбу из разных видов оружия, уроки испанского с упором на мексиканское произношение, гостиницы в родном городе, тайный счет в банке и липовую, насквозь липовую любовь к рыбалке – начало этой цепочки не в том магазинчике, где он закупил декорации для спектакля под названием «Страсть рыболова».

Начало этой цепочки – в кабинете психолога, с его мягкими креслами, располагающими к доверительной беседе, с книгами на изящной полке, со стройными торшерами и цветами в вазе. И этому психологу сейчас придется вновь побеспокоиться.