Олег Дивов - Дама с собачкой

– Я, кстати, хотел этот вопрос обсудить. Маккинби с его страхами – это отдельная тема, а у нас своя. Делла, я не пущу тебя в поле.

Я молчала и ждала продолжения.

– Я не знаю, чего ты стоишь как тактик. Да, ты лучшая на курсе, да, год служила у Лайона. Рекомендации отличные. Но я тебя в поле не видел. Я не знаю, что ты можешь в реальном бою. А рисковать не хочу. У нас только одна попытка. Понимаешь, да? В поле идем мы с собакой. А ты останешься на техподдержке. Будешь сидеть в челноке в пяти километрах и координировать.

– Вообще, это как минимум разумно. Кто-то все равно должен координировать. Ты как боец опытней меня.

– С нами будет человек, у которого опыта меньше, чем у тебя. Даже меньше, чем у собаки. Маккинби. И он тоже пойдет в поле.

Я выругалась.

– Ты сдурел?! Я тебе, видите ли, недостаточно надежна, ты меня не знаешь, а ему доверяешь?!

– А от него я просто не смог избавиться.

– Знаешь, у меня лютое желание послать куда подальше ваш бедлам и уйти одной.

– Иди, – согласился Павлов. – Твое право. Погубишь себя, потому что в одиночку там делать нечего, иначе я без вас справился бы, а потом еще и Маккинби, потому что у него совесть, он полезет тебя вытаскивать и тоже влипнет. А я сентиментальный дурак, я вас пожалею и спасу. Не проще сразу втроем идти? – Помолчал. – Если останешься, учти, что командир – я. И мои приказы не обсуждаются. Никем.

– И на каком основании ты командир?

– На том, что ты капитан, а я подполковник. Думай. А я, пожалуй, по русской традиции омою ноги в чужой реке да схожу полюбуюсь на достопримечательности. А то дома спросят, чего видел, а у меня ни одной картинки на память. Нехорошо.

Он похлопал меня по плечу, встал и пошел вниз к реке. Я рассеянно следила за ним. Павлов разулся, закатал брюки и зашел в воду по колено. С явным удовольствием умылся, обеими руками протер волосы, стряхнул капли с ладоней. Вышел на берег, носовым платком обтер стопы, обулся и неторопливо направился к мосту.

Когда он, перейдя старый мост, углубился в узкие улочки Пиблс, я встала и побрела назад, в поместье.

В шесть утра началась работа. Август распределил задачи, потом мы пошли разминаться вчетвером: я, Август, Павлов и Василиса. Разминка Василисы заключалась в том, что она рысила рядом первый километр, потом срулила в кусты и чем-то там захрустела. А мы, пробежав пять километров и разогревшись, вернулись в библиотеку, где уже стоял моделятор, а рядом застыл любимый слуга леди Памелы – индеец Лур.

Завтракали мы вокруг моделятора, строя план действий. Я занимала «командную высоту» в челноке с аппаратурой. Павлов шел на рудник с Василисой, которая несла взрывчатку, а Август на челноке – к тридцатикилометровой зоне вокруг космодрома расставлять систему подавления сигнала, фактически цепочку электромагнитных бомб, которая прихлопнет киборгов. После чего они вдвоем с Павловым проходили на космодром и укладывали заряды под все четыре поста нижней обороны.

За три часа мы управились с моделью. Пошли на натуру бегать вокруг холма, представляя, что это рудник. Вернулись на обед. Тут доставили оборудование – спецсвязь и имитацию закладок для собаки и Августа. Вечером прошли пешком вчерне, просто запоминая порядок действий.

Август здорово тупил, к тому же его постоянно дергал Алистер. К закату мы уже настолько вымотались, что я с жалостью думала: каково ему придется завтра? Я-то себя знала: во сне переварю новую информацию и утром буду держаться так, словно тренируюсь уже неделю. Нас этому учили.

Я зашла в спальню и застыла: на моем туалетном столике лежал ворох белоснежных роз. Таких свежих, словно они еще минуту назад росли в земле. Кто их принес, я не сомневалась и пошла в кабинет к Августу.

– Спасибо, – просто сказала я.

– Делла, не знаю, что ты подумала, но мне показалось, что ты вот-вот заплачешь. Я хотел успокоить тебя.

– А-а, по рецепту Алистера.

– У тебя действительно дрожал голос.

– От злости.

– Я увидел план и понял, что мои страхи напрасны.

– Ты-то туда зачем лезешь?

Август помолчал.

– Я нужен.

– Уверен?

– Да. Павлов хорохорится, но он уже не тот, что был.

– Ты тоже заметил.

– Делла, я не заметил – я наверняка знаю, что у него оба колена протезированы. Левое дважды. Павлова надо разгрузить хотя бы частично. Даже вместе с тобой он не справится. Я не сомневаюсь, что из чистого самолюбия он доведет дело до конца, но мы его там же и похороним.

– Ты же вроде его недолюбливал.

– И сейчас недолюбливаю. Но я меньше всего хочу, чтобы он погиб в моей экспедиции. Пусть возвращается домой с победой и помирает там.

– Хорошо, но ты сам сказал: в команде полно мужчин. Зачем ты-то?

– Делла, как я могу остаться на борту, если ты пойдешь вниз? Ну что я, трус, по-твоему? Я прекрасно тренирован, уж получше большинства тех, кем буду командовать. Задача у меня не самая трудная, и объективные шансы выжить повыше, чем у того же Павлова.

Я засмеялась и сказала:

– Спокойной ночи.

– Утром встретимся, – ответил Август.

Все еще посмеиваясь, я дошла до спальни. Открыла дверь. Розы лежали на полу, в них развалилась Василиса, а на моей подушке красовалась дохлая мышь. Я застонала, выругалась, взяла чистую подушку и пошла спать к Августу.

– Мисс Берг, – прошелестел Лур, – вас просят в рубку.

Я кивнула. Лур впервые оказался в космосе, он родился и все двадцать лет своей жизни прожил в Пиблс, не бывая дальше Эдинбурга. Мы не собирались брать его в экспедицию, но в последний момент леди Памела широко распахнула наивные глаза и ужаснулась: как же так, мы в рейсе окажемся без стюарда! То, что мы прекрасно могли обслужить себя сами, у нее в голове не укладывалось. Август не стал спорить, решив, что просто оставит Лура на яхте, когда придет время пересаживаться на рабочие корабли.

Лур не знал, что его не допустят до рискованных приключений, поэтому немного боялся, но всячески скрывал неуверенность. Индейцы вообще очень гордый народ.

В рубке меня ждало пустое кресло штурмана и мерцающий монитор. Я села, коснулась пульта. На мониторе появился мой папа.

– Есть результат, – сказал он.

Позавчера, через двенадцать часов после нашего старта, он сообщил мне, что получил посылку от Куруги. Я посоветовала ему немедля ехать на Таниру и отдать ее на экспертизу доктору Моррису, лучшему патологоанатому, чокнутому гению и вообще прекрасному человеку. Не нужно никаких писем, Моррис знает мою девичью фамилию и не откажет. Но следует приготовиться к тому, что доктор захочет услышать нашу семейную историю. Он такой любопытный, когда у себя дома. Впрочем, вне дома он не бывает. Кто-то шутил, что доктор Моррис за двадцать лет ни разу не выходил под открытое небо.