Евгений Гуляковский - Красное смещение

— Где-то в этом районе упал Меконг.

Вот и еще одна несправедливость — бесконечная череда уплотненных до предела событий лишила его возможности всерьез заняться попавшим в беду другом.

Конечно, Меконг всего лишь машина, но его механическому мозгу была свойственна преданность. Иногда Глеб замечал даже в точных и почти всегда безошибочных аналитических выводах машины скрытое чувство юмора.

Меконг погиб, стараясь отомстить за него, а он так и не удосужился отыскать хотя бы его обломки, чтобы посмотреть, что стало с электронным мозгом.

— Нам пора двигаться. Фруст предупредил: в пути могут быть различные неожиданности.

— Это еще что за новости?

— По его сведениям, обо всех наших передвижениях очень скоро становится известно Манфрейму.

— Не с его ли помощью? Знаешь, Юрий, мне все это начинает сильно не нравиться.

— Думаешь, я в восторге? Но до сих пор мы лишь проигрывали Манфрейму по всем пунктам. Ты сам сказал: нам не приходится выбирать.

Они собрали рюкзаки и начали свое продвижение к северу. Оба шли молча друг за другом. Глеб шел вторым, поскольку карта была у Крушинского, и старался оставлять на тропе по возможности меньше следов, хотя вряд ли его осторожность имела какой-то смысл.

Тропа часто спускалась в распадки, где низкорослые березки вперемешку с осинками едва-едва вытягивались выше человеческого роста. Под ногами хлюпала вода — корка наледи была еще совсем непрочной.

Лес зеленел, радовался последним лучам редкого осеннего солнца, и казалось, этот мирный пейзаж не может скрывать никакой опасности. Но после очередного подъема тропа исчезла, и они очутились на невысоком холме, откуда открывался широкий вид на окружающую местность. Впереди и немного правее их маршрута в небо поднимались многочисленные дымы костров. Глеб насчитал двадцать пять, потом сбился со счета и оставил это никчемное занятие. Итак было ясно: впереди разбило походный лагерь какое-то многочисленное войско.

— Посмотрим, что там такое? — предложил Крушинский.

— А как же встреча? Разве у нас есть лишнее время?

— Когда доберемся до места, я свяжусь с Фрустом и сообщу о нашем прибытии. Он не из тех людей, что станут беспокоить себя раньше, чем необходимо. Ждать в любом случае придется нам.

После того, как решение было принято и они свернули в сторону костров, им все чаще стали попадаться следы пребывания человека в этих диких местах. Срубленные на дрова деревья, охотничьи ямы и силки…

— Большое войско, но не татарское.

— Почему ты так решил?

— Татары не забираются столь далеко на север и не ставят капканов на лесного зверя.

— Могли и научиться за это время, — пробормотал Глеб, не слишком доверявший следопытским изысканиям Крушинского.

Вскоре до них донеслись первые звуки большого военного лагеря: конское ржание, окрики часовых. Друзья решили дождаться темноты и лишь затем продолжить разведку.

— Странно все же, что нам позволили подойти так близко к лагерю. Накидки накидками, но человек не может двигаться совершенно бесшумно. Не глухие же у них стоят на постах!

— Ты стал чересчур подозрителен. Прошли же мы через татарский лагерь.

— Татары чувствуют себя хозяевами положения и могут позволить себе быть не слишком внимательными. К тому же эти дети степей от природы довольно беспечны. Но перед нами совсем не татары… Шатры как у русичей, доспехи тоже русичинские, однако, кто они такие на самом деле, с этого расстояния я определить не берусь.

Тихо переговариваясь, оба продолжали изучать лагерь. Время текло незаметно. Порой ветер доносил до них запахи жарящейся на костре пищи, конского навоза — обычные запахи, сопровождавшие любую длительную стоянку. Непонятным оставалось лишь, чего они ждут так долго в этом диком месте, лагерь явно был разбит здесь не первый день.

Часа через два, после того как солнце скрылось, а луна еще не успела осветить окрестности, они осторожно подобрались к притаившимся в темноте внутренним сторожевым постам, окружавшим лагерь довольно плотным кольцом. И это тоже показалось Крушинскому подозрительным — не было смысла выставлять так много охраны внутри лагеря, если подойти к нему мог беспрепятственно кто угодно.

Разрешить все эти загадки можно было, лишь проникнув на территорию самого бивуака. Пользуясь феноменальной способностью Глеба видеть в темноте, им удалось проскользнуть в лагерь незамеченными под своими маскировочными накидками.

Над центральным шатром, украшенным богатым золотым шитьем, гордо реял штандарт командира этой довольно значительной по тем временам армии. К сожалению, в темноте даже уникальное зрение Глеба не позволяло различать цвета, хотя по перекличке часовых, по нескольким фразам, услышанным у костров, они уже догадались: лагерь принадлежит какой-то большой дружине русичей.

Их настораживало лишь то, что в этих местах на сотни километров вокруг не было никаких значительных поселений, а тем более городов, одни лесные фактории да редкие хутора, брошенные на зиму жителями.

Видно, уж очень издалека шло это войско… Глеб впервые за эти черные дни почувствовал волнение от радости предстоящей встречи. Все сомнения давно оставили его, и он решил, не рискнув, правда, поделиться своей догадкой с Крушинским, что перед ними войско, которое собрал на севере Васлав и вел его теперь на подмогу Китежу.

Если бы не Крушинский со своей изматывающей осторожностью, он бы давно перестал прятаться и вошел в шатер. Но Глебу не хотелось лишать себя удовольствия посмотреть на его физиономию, когда они после всех этих переползаний очутятся в медвежьих объятиях Васлава.

За стеной шатра двигалась тень массивного, похожего на медведя человека, звенели подносы с посудой, рекой лилось вино и раздавался зычный бас того, кто так часто называл их в трудные напряженные минуты схваток «отроками», невольно вызывая улыбку, снимая напряжение и превращая кровавую схватку «в забаву для достойных мужей».

— Собрал-таки подмогу князь, идет к Китежу… — не выдержал наконец Глеб.

— Тише! — потребовал Крушинский. — Манфрейм знает о нас почти все. На его месте я бы устроил именно такую ловушку.

— Для засады такое войско собирать не станут! — возразил Глеб, но Крушинский, не ответив, неслышно продолжал скользить к шатру, как змея маскируясь в высокой траве.

Немного приотстав, Глеб увидел, как он прыгнул, почти не приподнимаясь, из невероятной позиции и сверху обрушился на часового, стоявшего у самого входа в шатер.

Но у коновязи оказался еще один, тщательно замаскированный пост. Затрубил рог, вспыхнули факелы, со всех сторон к ним бежали вооруженные люди… Полог шатра распахнулся, и на пороге появился незнакомый воин высоченного роста с рассеченным сабельным ударом лицом.