Гордон Диксон - Иные

– Хаф-Тандер ведь уже сказал вам, что остальные имена – мое личное дело. Но если вам интересно, то Айбен – это родовое имя морских дайаков Старой Земли.

Как ни странно, но название «морские дайаки» показалось Блейзу смутно знакомым, хотя он и не мог точно вспомнить ничего по поводу этого то ли народа, то ли племени, то ли этнической группы. Уверен он был только в одном – что обитали они где-то на Востоке Старой Земли, но у Айбен, как и у Тони, совершенно отсутствовали восточные черты. Она была очень изящной и не просто хорошенькой, а по-настоящему красивой. Правда, красота ее отличалась какой-то резкостью – казалось, женщина запросто может укусить.

– Благодарю вас, – произнес Блейз. – Очень мило с вашей стороны, что объяснили.

– Присаживайтесь, Блейз Аренс, – предложил стоящий позади него Хаф-Тандер. – Мы специально приготовили для вас кресло. Один из нас, к сожалению, не смог сегодня присутствовать. Надеюсь, вам подойдет его кресло.

Блейз повернулся. Конечно, вполне возможно, хотя и сомнительно, что кресло сделали специально для него, с целью создать у него впечатление, что он просто занимает кресло отсутствующего члена Совета. Он подошел к нему и уселся. Оно висело над полом как раз на такой высоте, чтобы ногам было удобно, а подлокотники и подушки были расширены, чтобы поместились его широкие плечи и длинные руки.

– Ну и как? – поинтересовался Хаф-Тандер. – Вам удобно?

– Очень, – ответил Блейз.

– Тогда, если не возражаете, – продолжал Хаф-Тандер, – минутку помолчим, пока я установлю защитный экран.

Он коснулся кнопки на браслете, и из подлокотника его кресла начал расти голубоватый пузырь, постепенно окружавший их.

Дойдя до стен, пузырь перестал расти. С виду он был точной копией защитного купола, которым пользовался Данно. Видимо, Данно то ли ввели в заблуждение, то ли одно из непререкаемых правил ньютонского общества оказывалось не таким уж непререкаемым в тех случаях, когда это касалось Совета. Хаф-Тандер между тем убрал руку с браслета.

– Мера предосторожности, – пояснил он Блейзу. – Нам не хотелось бы, чтобы то, что говорится на наших заседаниях, стало бы достоянием гласности, а это защитное поле полностью исключает любую утечку информации.

– Весьма разумно, – отозвался Блейз.

Он снова окинул членов Совета взглядом, пытаясь понять, что же так беспокоило его.

За исключением Лемэра, все они выглядели вежливо-дружелюбными. В остальном же по выражениям их лиц совершенно невозможно было судить о том, что у них на уме и как они относятся к происходящему. Никто из них не был нервозен или враждебен. Тем не менее всех их объединяло нечто, что вызывало в нем чувство тревоги. До сих пор ему еще никогда не приходилось ощущать ничего подобного – ни на ужине в клубе ПСД на Новой Земле, ни во время встречи с Питером Де Нильсом. В принципе у всех у них было что-то общее с Де Нильсом, только эти люди казались гораздо менее дружелюбными.

Но не это занимало сейчас Блейза больше всего. Он всегда знал, что рано или поздно ему предстоит иметь дело с такими людьми и даже с подобной группой – организованной и единой в своем отношении к нему.

Беспокоило его больше всего именно то, как они действовали на него на подсознательном уровне, хотя на первый взгляд казалось, ничто вроде бы не должно было вызывать такой тревоги…

И тут он понял. Дело было в том, КАК они смотрели на него. Одинаково пристально и с любопытством. Все эти глаза самых разных цветов – от очень темных глаз Айбен до ярко-голубых Жоржа Лемэра – разглядывали его с совершенно одинаковым выражением.

Они будто взвешивали и пытались измерить его. Они словно нарезали его на тончайшие прозрачные ломтики, которые затем тщательно изучали под окулярами микроскопов своего мозга. Их совершенно не задела его нарочитая невежливость по отношению к Айбен. Все они – и по-видимому, с того самого момента, как он появился в этом зале – были равнодушны, задумчивы и абсолютно уверены в себе.

– Вы уже видели нашу «Symphonic des Flambeaux» – «Симфонию Факелов», Блейз Аренс? – неожиданно заботливо поинтересовалась Динь Су.

Блейз спокойно взглянул на нее, хотя в душе у него все так и взметнулось. Сам по себе вопрос был довольно невинным. «Симфония Факелов» заслуженно считалась одним из величайших чудес на всех обитаемых мирах, даже на Старой Земле. Только в прошлом столетии ньютонцы перестали настаивать, что она самое удивительное из творений человеческого гения, превосходящее даже Абсолютную Энциклопедию.

Лица Блейза коснулось дуновение ветерка из полуоткрытой двери на балкон. Вопрос Динь Су, хотя и казался совершенно безобидным, очевидно, являлся первым ходом в переговорах с Советом и заслуживал такого же внимания, как ход е2-е4 в партии гроссмейстеров. Пешка – достаточно мелкая фигура, все это вполне могло иметь и очень далеко идущие последствия.

Если так, то Блейзу следовало заранее прикинуть все возможные варианты развития событий, выработать план контратаки и быть готовым к любым неожиданностям.

Глава 28

– К сожалению, нет, – сказал Блейз. – Вы, наверное, знаете, что я прилетел совсем недавно и пока просто не имел возможности нигде побывать. Но завтра я непременно ее посмотрю. Уверен, что получу огромное удовольствие.

– Вот как, – прозвучал вдруг тенорок Жоржа Лемэра. Математик по-прежнему сидел совершенно неподвижно, да и выражение его лица ничуть не изменилось. – Значит, в этом турне вы решили сочетать приятное с полезным?

Блейз улыбнулся в ответ.

– Нет. Эта поездка чисто деловая. Просто я считаю, что «Факелы» являются одним из показателей развития Ньютона. Я довольно внимательней изучил прошлое вашего мира, но, к сожалению, так и не смог прийти ни к каким определенным выводам по поводу его будущего.

Эта двусмысленная фраза была произнесена столь непринужденно, что даже таким людям, как члены Совета, потребовалось некоторое время, чтобы переварить услышанное.

Затем Хаф-Тандер наклонился вперед.

– Уж не хотите ли вы сказать, что и сами в какой-то степени способны повлиять на будущее нашей планеты?

– Ну, – пожал плечами Блейз, – дело в том, что я и так уже до некоторой степени повлиял на него и не вижу причин, которые помешали бы мне влиять на неге и в дальнейшем.

Снова наступило молчание.

– А этот человек вообще-то нормален? – поинтересовалась у Хаф-Тандера Айбен.

– Насколько нам известно – да, – взглянув на нее, ответил Хаф-Тандер.

Он снова повернулся к Блейзу:

– Вы, должно быть, шутите, Блейз Аренс?

– С чего вы взяли? – удивился Блейз.

– Меня ничуть не удивляет, что Айбен поставила вашу нормальность под сомнение, – сказал Хаф-Тандер. – Остается только добавить: повлиять на этот мир вы способны не более, чем кто-либо на другом конце Вселенной.