Роберт Силверберг - Замок лорда Валентина. Хроники Маджипура

Жизнь тут была в основном такой же — черная работа, медитация, встречи с толковательницей снов, аскетическая квартира, скудная пища. Но было также и начало священного обучения, по часу ежедневно, где принципы благоволения Леди объяснялись посредством эллиптических сравнений и круговых диалогов.

Сначала Валентин слушал все это нетерпеливо. Все казалось ему неопределенным и абстрактным. Ему трудно было сосредоточиться на таких туманных материях, потому что им владела политическая страсть — добраться до замка и устроить допрос правительству Маджипура. Но на третий день его поразило то, что служитель говорил о чисто политической роли Леди. Она была регулирующей силой, как понял Валентин, строительным раствором любви и веры, скрепляющим воедино центры власти на этой планете. Кроме того, она разработала свою магию снов-посланий.

Конечно, нельзя было поверить народному мифу, что она каждую ночь посылает сигналы миллиардам жителей, но было ясно, что ее спокойный дух смягчает и облегчает мир. Аппаратура Короля Снов посылает прямые и специальные сны, бичующие виновных и предупреждающие неуверенных, и послания Короля могут быть жестокими. Но как тепло океана усмиряет климат страны, так Леди смягчает грубые силы управления из Маджипура, и теология считает Леди воплощением божественной матери. Теперь Валентин понял метафору о разделении власти, которую изобрели древние правители Маджипура.

Теперь он все слушал с неослабевающим интересом. Он отбросил свое жадное желание двигаться вперед по террасам и решил научиться здесь большему.

На этой террасе Валентин был совсем одинок. Это было ново. Шанамир и Виноркис не попадались — может, их уже послали на Террасу Зеркал? — а остальные, настолько ему было известно, остальные — позади. Больше всего ему не хватало кипучей энергии Карабеллы и сардонической мудрости Делиамбера, но другие тоже стали частью его души за долгое и тяжелое путешествие через Зимрол, и не иметь их рядом было очень трудно. Его время как жонглера казалось давно миновало и никогда не вернется. Иногда в свободные минуты он рвал плоды с деревьев и бросал их хорошо знакомым методом, чтобы развлечь новичков и служителей. Один широкоплечий чернобородый мужчина по имени Фарсел особенно внимательно следил за жонглированием.

— Где ты научился этому искусству? — спросил он.

— В Пидруде, — ответил Валентин. — Я был в труппе жонглеров.

— Хорошая, наверное, была жизнь?

— Да, — сказал Валентин.

Он вспомнил возбуждение выступления перед темнолицым Лордом Валентином на арене Пидруде, на широких подмостках постоянного цирка в Долорне, и прочие незабываемые сцены прошлого.

— Этому можно научиться? — спросил Фарсел. — Или это врожденный дар.

— Любой научится, если у него быстрый глаз и умение сосредоточиться. Я учился всего две недели в прошлом году в Пидруде.

— Врешь! Наверняка всю жизнь жонглировал!

— До прошлого года — никогда.

— Тогда зачем ты взялся за это?

Валентин улыбнулся.

— Нужно было зарабатывать на жизнь, а в Пидруд на фестиваль Короналя приезжали странствующие жонглеры, и им нужны были лишние руки. Они меня быстро научили, и я мог бы научить тебя.

— Думаешь, у меня получится?

— Лови, — сказал Валентин.

Он бросил чернобородому один из крепких зеленых плодов.

— Перебрасывай его из руки в руку. Пальцы держи свободно. Тебе надо усвоить несколько основных положений и приемов, практиковаться, а потом…

— А чем ты занимался до жонглирования? — спросил Фарсел, перебрасывая плод.

— Бродяжничал, — сказал Валентин. — Держи руки вот так…

Он полчаса тренировал Фарсела, как Карабелла и Слит тренировали его самого в Пидруде. У Фарсела были быстрые руки и хорошие глаза, и учился он быстро, хотя и не так молниеносно, как в свое время Валентин. Через несколько дней он усвоил большую часть элементарных приемов и мог жонглировать, хотя и не так изящно. Он был весьма разговорчивым и не закрывал рта, пока перебрасывал плоды. Родился он, по его словам, в Ни-Мойе, много лет был торговцем в Пилиплоке, недавно пережил душевный кризис, который привел его в смущение и потому он направился в паломничество на Остров. Он рассказывал о своей женитьбе, о своих ненадежных сыновьях, о том, как выигрывал и проигрывал за игорным столом целые состояния. Он хотел знать все о Валентине, о его семье, о его склонностях, о причинах, приведших к Леди.

Валентин отвечал на вопросы достаточно правдоподобно, а более неприятные обходил, быстро переключаясь на советы по искусству жонглирования.

В конце второй недели работы, учебы, медитации, периодов свободного времени, которое он проводил с Фарселом, Валентин вновь почувствовал неудержимое желание двигаться дальше.

Он не имел представления, сколько здесь террас — девять? девяносто? — но если он будет тратить столько времени на каждую, он и за тысячу лет не дойдет до Леди. Как-то надо было сократить процесс подъема.

Поддельные сны-вызовы, похоже, не срабатывали. Он попробовал повторить свой сон о дрейфе в бассейне Силимейн здешней толковательнице, но не произвел на нее никакого впечатления. Во время медитации он пытался достичь сознания Леди и умолял ее вызвать его, но и это оказалось бесполезным.

Он спросил тех, кто сидел рядом с ним за обедом, давно ли они на этой террасе.

Один сказал — два года, другой — восемь месяцев. Их это не тревожило.

— А ты? — спросил он Фарсела.

Фарсел ответил, что пришел за несколько дней до Валентина. В нем тоже не чувствовалось нетерпения.

— Куда спешить? Мы везде служим Леди, верно? Одна терраса так же хороша, как и другие.

Валентин кивнул, едва сдерживая недовольство.

В конце третьей недели он вдруг увидел Виноркиса, шедшего через поле, где Валентин работал. Но на большом расстоянии Валентин не был уверен, Виноркис ли это, а окрик тот не услышал бы.

На следующий день, жонглируя с Фарселом возле бассейна, он снова увидел Виноркиса на другой стороне площадки. Валентин извинился и бросил жонглировать. После стольких недель пребывания вдали от своих спутников он был рад увидеть хотя бы хорта.

— Значит, это ты проходил по полю? — спросил Валентин.

Виноркис кивнул.

— Я несколько раз видел тебя, милорд. Но терраса так велика, что я никак не мог подойти ближе. Когда ты прибыл?

— Через неделю после тебя. Кто еще из наших здесь?

— Вроде бы никого, — ответил хорт, — был Шанамир, но ушел дальше. Как я вижу, ты не утратил умения жонглировать, милорд. Кто твой партнер?