Владимир Немцов - Альтаир

Но не в том суть. Багрецов — оптимист по натуре, он надеялся на самое лучшее, верил людям и в каждом из них (конечно, кроме Толь Толича) видел явного или скрытого доброжелателя.

Напрасно так думал Вадим. Не только Левка наивен, не только он ошибается. Надо полагать, что Багрецову не хотелось бы этого, но все же придется рассказать о случае у фотографа.

А история была такова. Вадим не заметил, как Левка отстал. Шел себе и шел, пока не заинтересовался моментальной фотографией артели «Фотоснимок». Тут все было поставлено на широкую ногу. Спасательные круги с трогательными надписями на любой вкус висели по обеим сторонам декорации, изображающей мраморную лестницу, обсаженную кипарисами.

Зачем думать и трудиться, надписывая свою фотографию, коль есть спасательные круги? Они сами придут вам на помощь. Можете выбирать разные надписи. Например, наиболее лаконичную и требовательную: «Люби меня», или мягче, сдержаннее: «Не забывай меня», или: «Вспомни наши встречи». Наконец, для иного случая: «Привет дорогой семье» — коротко, без перечисления родственников.

Багрецов долго рассматривал круги спасения. Старичок-фотограф, вероятно, подумав, что молодой человек не знает, за какой же круг ему уцепиться, вытащил руку из сатинового рукава, прикрепленного к ящику, и мокрым от проявителя пальцем указал на самый верхний круг.

— Ежели девушке желаете послать, рекомендую. Многие одобряют.

Невольно вспомнив о Наде, Багрецов похолодел: «Дружить — значит любить» — было четко выведено на спасательном круге.

Кстати, спасательный круг с этой глубокомысленной сентенцией Вадим видел не первый раз. Его товарищ показывал фотографию, присланную с курорта. Из спасательного круга смотрело неглупое девичье лицо. Счастливый обладатель этой карточки весьма сочувственно относился к скромному признанию: «Дружить — значит любить».

«До чего же пошлость живуча!» — удивлялся Багрецов, глядя на спасательные круги.

Давно уже нет мещанства, как такового, а вкусы его остались. Видно, за большими делами мы почти забыли об этом. А почему бы не поставить на комсомольском собрании вопрос о художественном вкусе, об эстетике? Разве не от мещанства остались нам в наследство истерички, визжащие при каждом выходе весьма посредственного тенора? Чем они восхищаются? Взять того же Бабкина. В музыке, например, он считал высшим достижением примитивную студенческую песенку «У нас в общежитии свадьба». Почти ничего не понимал в поэзии: строфы и рифмы шли мимо его сознания, не оставляя никаких следов в памяти. Однажды ему понравились стихи местного институтского поэта, который воспевал профессию радиста и рифмовал не очень музыкальное слово «вибропреобразователь» со словом «выключатель».

Сам Багрецов кое в чем разбирался, но пока еще не научился слушать симфоническую музыку, понимать язык балета. Считал, что это придет со временем, а потому не чувствовал за собой особо тяжкого греха.

Но сегодня Левка рассказал о Набатникове, который всерьез утверждал, что студенту технического вуза просто необходимо уметь слушать настоящую музыку, чувствовать стихи, понимать живопись. Иначе какой же из него получится ученый или инженер? Он никогда ничего не откроет, не сконструирует даже простого висячего замка. Хорошему конструктору, если он решил сделать замок, надо знать не только свойства стали для пружины или технологию литья, но и необходимо воспитать в себе художественный вкус, которого ой как недостает многим нашим производственникам! Получаются вещи грамотные, надежные, но неприятные, сделанные без искры, без вдохновения.

Афанасий Гаврилович приводил примеры, то указывая на кнопку звонка в каюте, то на выключатель, доставал связку ключей из кармана. Он восхищался мастерством конструкторов-художников, создающих теплоходы, вспоминал марки советских автомобилей, которые одним своим видом радуют глаз, и горячо доказывал, что любая техника, будь то станок или звонковая кнопка, требует от конструктора не только знаний, изобретательности, но и художественного вкуса.

Действительно, без него не обойдешься.

Багрецов подошел к щиту с образцами массовой продукции артели «Фотоснимок». Все как обычно — киноактеры трофейных фильмов, американские большеротые красавицы; немало таких фотографий повидал Вадим в разных городках (живуча пошлость, живуча!). Но вот и самое отвратительное: в венке из незабудок и роз целующаяся парочка, рядом в медальоне сердечком пришпилена другая, и кругом опять незабудки, розы с синими подкрашенными листьями. Всюду одинаковые герои с тупыми сладкими мордами, с пробором в блестящей, лакированной прическе. Дамы, будто сбежавшие из витрины парикмахерской, обнимают этих хлыщей и кокетливо косят глазами.

За спиной Багрецова сгрудились девушки, переговариваясь между собой и советуясь, выбирали фотографии, чтобы послать по разным адресам открытки с надписями: «Люблю и жду», «Жду ответа, как птичка лета», и так далее.

Но это еще не всё. Вадим, страстный любитель хорошей поэзии, знающий наизусть всего Маяковского, был оскорблен до глубины души стихами на открытках. Возмущен пошлостью, мещанством, с которыми так яростно боролся Маяковский. И вдруг опять… Откуда оно ползет? Вот, например, открыточка — парочка, незабудочки, чаечка с письмом, а внизу:

Лети, письмо, моя отрада,Лети, сердечный мой привет,Лети туда, куда мне надо,—Откуда буду ждать ответ.

На другой открытке — вполне исчерпывающее признание, но с дополнительным условием:

Буду помнить вечноИ любить тебя.Но и ты, конечно,Не забудь меня.

Именно эти стихи и очаровали двух молоденьких девушек в одинаковых пестрых платьях. Они подозвали лысенького фотографа и попросили дать им по открытке. Фотограф начал рыться в объемистых пачках.

Багрецов обернулся к маленькой девушке — лицо ее было словно обрызгано веснушками; она развязывала узел платочка, где были спрятаны деньги.

— Только не обижайтесь на меня. Вы грамотная? — спросил Вадим.

Подруги переглянулись: отвечать ли на вопрос? Решили, что можно, хотя парень в грязном плаще и не вызывал симпатий.

— Допустим, грамотная. Что дальше?

— Тогда зачем посылать открытку, где за вас написал какой-то пошляк?

Парень в лихо заломленной кепочке почти без козырька, в сером костюме, при галстуке бесцеремонно оттолкнул Багрецова:

— Посторонись! Дай другим поглядеть. — Он ухватился за раму щита и пробежал глазами верхние ряды открыток. — Со стишками? Порядок. «Судьба заставит нас расстаться, но не заставит разлюбить». Правильно, курносая? — Веснушчатая девушка смешливо потупилась. — «Мы можем долго не видаться, но друг о друге не забыть». Вот она чего, любовь, делает. Так? Эй, хозяин! — Парень снял кепку и помахал ею над головой. — Давай все сразу, полным комплектом. Правильно, девочки?