Роберт Хайнлайн - Достаточно времени для любви, или жизни Лазаруса Лонга

— Да, Лазарус, но личная информация является конфиденциальной.

— Кого это интересует? Иштар говорила, что ты имеешь право пользоваться как конфиденциальной, так и секретной информацией, только не можешь ее разглашать. Поэтому подбери себе родителей сама — двадцать три предка, какие понравятся, — а уж я позабочусь о том, как стибрить клетки. Мне-то красть не привыкать. Не знаю, какими критериями ты захочешь воспользоваться, но предлагаю одно: если можешь, выбери родителей здоровых во всех отношениях и самых умных. Да чтобы достижения их жизни были подтверждены историей, а не только генетическими картами. — Лазарус подумал. — Вот бы сейчас ту самую мифическую машину времени. Неплохо бы своими глазами поглядеть на тех, кого ты подберешь: возможно, кое-кто из них уже умер. Я имею в виду доноров, а не клеточные культуры.

— Лазарус, если меня удовлетворят все характеристики, кроме внешности, может ли она послужить веской причиной, чтобы отклонить кандидата?

— Почему тебя это беспокоит, дорогуша? Едва ли Айра будет настаивать на том, чтобы ты затмила собой Елену Троянскую.

— Я не об этом. Просто хочется быть высокой — как Иштар, — худой и с небольшими грудями. И чтобы волосы были прямые, каштановые.

— Минерва… почему?

— Потому что я такая на самом деле. Вы же сами сказали!

Поморгав в темноте, Лазарус медленно зажужжал себе под нос:

Мне она, мне она

Даст за так, даст за так, — потом резко сказал: — Минерва, ты безумная свихнувшаяся машина. Если наилучшей комбинации генетических факторов будет соответствовать внешность приземистой пухлой блондинки с большими титьками — немедленно пользуйся! И нечего обращать внимание на фантазии старика. Зря я завел речь о том, как я воспринимаю тебя.

— Ну, Лазарус, я же сказала: «если прочие характеристики будут удовлетворительными». Чтобы получить соответствующий физический облик, необходимо подыскать лишь три аутосомные пары; противоречий в этом нет, в рамках всех обсужденных нами параметров поиск уже завершен. Но это я… такая… Я такая! Я узнала это от вас. Впрочем, судя по тому, что вы сказали и о чем умолчали, кажется, вы должны разрешить мне выглядеть подобным образом.

Старик опустил голову и прикрыл лицо ладонями. Потом поднял голову.

— Хорошо, давай, дорогуша, будь такой, как она. То есть, как ты сама. Будь такой, какой представляешь себя. Существом из плоти и крови тебе и так будет достаточно трудно стать, а уж если будешь казаться себе не такой, какой нужно, — тем более.

— Благодарю вас, Лазарус.

— Проблемы, дорогуша, появятся, даже если все пойдет идеально. Например, ты не думала, что тебе придется заново учиться говорить? Учиться смотреть и слушать? Когда ты переселишься в это клоновое тело и оставишь позади только компьютер, ты не сразу станешь взрослой. Скорей всего ты сделаешься этаким младенцем во взрослом теле, и когда вокруг загудит и зашумит странный мир, ты можешь испугаться. Но я буду рядом. Обещаю, что останусь возле тебя и буду держать за руку. Но ты не узнаешь меня; твои новые глаза сумеют различить меня лишь тогда, когда ты научишься ими пользоваться. И не поймешь ни слова из того, что я скажу, — это ты осознала?

— Да, Лазарус, я много думала об этом. Перебраться в новое тело следует, не разрушая компьютер, которым я являюсь сейчас. Я не должна этого делать, потому что понадоблюсь Айре и Иштар, когда она будет осуществлять критическую часть перехода, но если я сумею сделать это, обещаю вам, что не буду пугаться. Потому что знаю: меня окружат любящие друзья, они будут заботиться обо мне и оберегать, пока я буду учиться жить в новом теле.

— На это ты можешь надеяться, дорогая.

— Я знаю и не волнуюсь. И вы не беспокойтесь, обожаемый Лазарус, не надо думать об этом сейчас. А почему вы назвали машину времени мифической?

— Что? А как бы назвала такую машину ты?

— Я бы сказала: «нереализованная возможность». Но слово «мифический» означает, что это неосуществимо.

— Что? Продолжай!

— Лазарус, когда Дора учила меня математике n-пространственной космической навигации, я узнала, что при каждом прыжке необходимо выбрать момент возвращения на временную ось.

— Да, конечно. Там нет ограничений, налагаемых скоростью света, и ты можешь отклониться на столько лет, на сколько световых лет перемещаешься в прыжке. Но это не машина времени.

— Разве?

— Хм-м… интересно… как бы преднамеренно сделать ошибку при прыжке. Жаль, что с нами нет Энди Либби. Минерва, а почему ты не говорила об этом прежде?

— Следует ли мне поместить это предложение в ваш ящик Цвикки? Вы отказались от путешествия во времени вперед… я попыталась подыскать условия, позволяющие перемещаться в прошлое. Вам же необходимо что-нибудь действительно новое!

Интермедия. Из дневников Лазаруса Лонга

Всегда храни пиво в темном месте.

В настоящее время лишь один зверь во всей галактике опасен для человека — он сам. И поэтому он должен позаботиться о том, чтобы обеспечить самому себе достойную конкуренцию.

Мужчины куда сентиментальнее женщин. Их мышление страдает от этого.

Конечно, в картах плутуют. Но пусть это тебя не остановит; не рискнув — не выиграешь.

Жреца или шамана следует считать осужденным, если он не докажет своей невиновности.

Всегда прислушивайся к мнению экспертов, пусть они объяснят, что это невозможно, и обоснуют все «почему». А потом берись за работу — и сделай это.

Стреляй быстрее. Пусть он растеряется, второй раз не промахнешься.

Ничто не свидетельствует о том, что жизнь не оканчивается после смерти. Ничем не обосновано и обратное. Ты узнаешь все сам, причем достаточно скоро. О чем же беспокоиться?

Все, что нельзя выразить в цифрах, — не наука; это — мнение.

Известно заранее, что одна лошадь будет бежать быстрее другой, но какая именно? В том-то и вопрос.

Лживую гадалку можно терпеть. Но истинную прорицательницу следует пристрелить на месте. Кассандра не получила и половины тех пинков, которых заслуживала.

Заблуждение часто имеет функциональное предназначение. Материнское восприятие собственных детей, их красоты, ума, доброты… et cetera ad nauseam[26] не позволяет ей утопить их сразу после рождения.

По большей части «ученые» в своей науке моют бутылки и сортируют пуговицы.

Мужчина-пацифист — эти слова противоречат друг другу. Большинство так называемых «пацифистов», каковыми они считают себя, вовсе не миролюбивы, они просто пользуются защитной окраской. Стоит только перемениться ветру, и они тут же поднимут «Веселый Роджер».

Кормление не уменьшает красоты женских грудей, а делает их более привлекательными.