Артур Дойл - Архив Шерлока Холмса. Открытие Рафлза Хоу (сборник)

– Раньше людей и не за такое на костры отправляли, верно? – от души рассмеялся Рафлз Хоу. – Ну что, хватит с вас Амазонки? А как вам чарующий Египет?

Снова жужжание, смазанная картинка проносящихся мимо предметов, и уже через миг со всех сторон их окружила бескрайняя пустыня. Поодаль были видны пять пальм, вокруг которых в изобилии росли какие-то похожие на кактусы растения. С другой стороны высился грубый, весь в трещинах и сколах серый монолит, на нижней части которого было высечено огромное изображение скарабея. Несколько ящериц играли на поверхности этого древнего камня. За ним желтый песок уходил вдаль, где над горизонтом поднимался призрачный мираж.

– Мистер Хоу, я не понимаю! – Роберт вцепился в бархатный край дивана и дико осматривался по сторонам.

– Производит довольно сильное впечатление, не так ли? Больше всего люблю египетскую пустыню, когда сам занимаюсь созерцательным курением. Странно, что табак попал к нам с трудолюбивого, суетливого Запада. Он намного больше подходит по духу спокойному, расслабленному Востоку. Может быть, вы для разнообразия желаете побывать в Китае?

– Не сегодня, – сказал Роберт, вытирая со лба пот. – Все эти чудеса меня окончательно сбили с толку, знаете, мне что-то не по себе. Да и пора мне уже возвращаться в свой прозаический «Элмдин», если я, конечно, выберусь из этого дикого края, куда вы меня забросили. Но, прошу вас, мистер Хоу, успокойте меня, расскажите, как эта штуковина работает.

– Это не более чем игрушка… Сложный механизм, предназначенный исключительно для забавы. Позвольте объяснить. В доме есть ряд очень больших оранжерей, которые начинаются за курительной комнатой. В них постоянно поддерживаются определенная температура и уровень влажности, в точном соответствии с климатом Египта, Китая и остальных мест. Видите ли, наша хрустальная камера является чем-то вроде вагона, перемещающегося с минимальным трением по стальному брусу. Потянув за тот или иной шнур, я регулирую, на какое расстояние она переместится, и перемещается она, вы это видели, с удивительной скоростью. Впечатление, которое производят мои оранжереи, усиливается тем, что потолок их скрывает небо, которое на самом деле является лишь хорошим рисунком. Ну, а птицы и другие животные настоящие, они так же хорошо чувствуют себя в искусственной жаре, как и в естественной. Вот вам и весь секрет Южной Америки.

– А как же Египет?

– Да, тут немного хитрее. Лучший декоратор Франции изготовил для меня круговое изображение фона. Понимаете, пальмы, кактусы, обелиск и все остальное – настоящие, так же как и песок ярдов на пятьдесят вокруг, но даже самый наблюдательный человек в Англии не определит, в каком месте начинается обман. Это самый обычный, всем знакомый эффект круговой панорамы, только доведенный до совершенства.

Еще что-то хотите спросить?

– А хрустальная кабина? Для чего нужна она?

– Чтобы оградить моих гостей от воздействия перепада температур. Было бы не слишком любезно с моей стороны привозить их обратно в курительную вымокшими до нитки или промерзшими до костей. Сама кабина должна всегда быть теплой, иначе она будет запотевать, и вид испортится. Но вам действительно пора уходить? Значит, возвращаемся в курительную. Надеюсь, я еще не раз буду иметь удовольствие принимать вас у себя.

Когда Роберт Макинтайр из наполненного пьянящими чистыми запахами огромного дома снова вышел на морозный, сырой, колючий воздух английского зимнего вечера, ему показалось, что он возвратился из какого-то долгого заморского путешествия. Время измеряется силой впечатлений, и его ощущения были настолько яркими и необычными, словно после того разговора с неприветливым чумазым курильщиком на дороге могли пройти многие недели. Голова у него шла крýгом, разум его был отравлен мыслью о невообразимом богатстве и безграничной власти, сосредоточенной в руках этого удивительного незнакомца. Каким же маленьким, убогим и неприятным казался Роберту «Элмдин», когда он подходил к нему по сельской дороге. Переступая порог, он чувствовал мучительное недовольство и собой, и своим окружением.

Глава V. Просьба Лоры

Вечером после ужина Роберт Макинтайр рассказал отцу и сестре обо всем, что увидел. Впечатления бурлили в нем с такой силой, что, поделившись ими с другими, он испытал настоящее облегчение. Не ради того, чтобы поразить своих слушателей, а ради собственного успокоения описывал молодой человек все подробности увиденных чудес: сказочное богатство; собрание драгоценных камней, достойное королевского двора; золото; серебро; мрамор; удивительные механизмы; совершеннейшая роскошь и полнейшее пренебрежение к деньгам, которые кричали в каждой мелочи. Целый час живописал он явленные ему дива и закончил, с некоторой гордостью рассказав о предложении мистера Рафлза Хоу и о том, какое полное доверие он сумел у него вызвать.

Однако на его слушателей рассказ произвел несколько иное впечатление. Старший Макинтайр слушал, откинувшись на спинку стула с горькой улыбкой на устах, худое лицо его покрылось тысячью глубоких морщин и словно усохло еще сильнее, маленькие глаза горели завистью и жадностью. Узкая желтая рука, лежащая на столе, сжалась так сильно, что суставы побелели и заблестели в тусклом свете лампы. Лора, наоборот, вся подалась вперед, губы ее чуть-чуть приоткрылись, она впитывала каждое слово, и щеки ее горели от волнения. Глядя на них, Роберт подумал, что еще никогда не видел отца таким страшным, а сестру столь прекрасной.

– Так кто он вообще такой? – после долгого молчания спросил старик. – Надеюсь, он честно заработал все это. Драгоценных камней на пять миллионов, говоришь? Господи Боже! И он хочет все это раздать, но не хочет никого пустить по миру? Можешь сказать ему, Роберт, что знаешь одного человека, который в этом очень нуждается и совсем не против того, чтобы его пустили по миру.

– Но кто же он, Роберт? – воскликнула Лора. – Не может быть, чтобы его действительно звали Рафлз Хоу. Это, наверное, какой-нибудь принц, скрывающий свое имя, или король в изгнании. О, как бы мне хотелось увидеть все эти алмазы и изумруды! Мне всегда казалось, что брюнеткам больше идут изумруды. Роберт, ты должен еще раз рассказать мне все-все об этом музее.

– Я не думаю, что он не тот, за кого себя выдает, – ответил ее брат. – У него спокойные, сдержанные манеры обычного англичанина среднего класса. Никакого лоска в нем я не заметил. Он немного разбирается в книгах и живописи, но только в той степени, чтобы понимать их ценность, не более того. Нет, я думаю, он человек примерно одного с нами уровня, которому досталось какое-то большое наследство. Мне, конечно, трудно судить, но по тому, что я пока видел – дом, картины, драгоценности, книги и так далее, – на все это должно было уйти миллионов двадцать, да и это я еще приуменьшил.