Фрэнк Герберт - Дети Дюны

Мысли призраками проплывали в его мозгу: «В данное время у меня нет законченных черт — я весь состою из предков. Солнце, опускающееся в песок — это солнце, опускающееся в мою душу. Некогда это множество внутри меня было великим, но с этим кончено. Я — Свободный, и приму наконец Свободного. Золотая тропа кончилась, не начавшись. Ничего нет, кроме заметаемого ветром следа. Мы, Свободные, знали все уловки, чтобы скрыть себя — не оставляли ни экскрементов, ни воды, ни следов… Смотри теперь, как тает мой след».

Мужской голос повторял у его уха: «Я мог бы убить тебя, Атридес. Я мог бы убить тебя, Атридес». Это повторялось снова и снова, пока потеряло значения, не стало чем-то вроде бессловесного заклинания, запавшего в дремоту Лито: «Я мог бы убить тебя, Атридес».

Лито прокашлялся — и ощутил, как потрясла его чувства реальность этого простого действия. Его пересохшее горло сумело выдавить:

— Кто?..

Голос рядом с ним сказал:

— Я — образованный Свободный, и я убивал уже. Вы забрали наших богов, Атридесы. Что нам печься о вашем вонючем Муад Дибе? Ваш бог мертв! Настоящий это голос урабы или еще один кусок его сна? Лито открыл глаза, обнаружил, что лежит несвязанным на жесткой кровати. Он посмотрел вверх — на камень, на тусклые глоуглобы, на лицо без маски, разглядывая его так близко, что он ощущал, как пахнет дыхание человека обычной едой съетчей. Лицо — Свободного: не могло быть ошибки насчет темной кожи, резких черт и обезвоженной плоти. Это был не упитанный горожанин. Это был Свободный пустыни.

— Я — Намри, отец Джавида, — сказал Свободный. — Теперь ты знаешь меня, Атридес?

— Я знаю Джавида, — сипло проговорил Лито.

— Да, твоя семья хорошо знает моего сына. Я им горжусь. Возможно, вы, Атридесы, скоро узнайте его еще лучше.

— Что…

— Я — один из твоих школьных наставников, Атридес. У меня только одна задача: я — тот, кто мог бы тебя убить. Я бы с радостью это сделал. В этой школе, окончить успешно — означает жить, провалиться — означает попасть в мои руки.

В его голосе Лито услышал неумолимую искренность. Его пробрало морозом. Это — Гом Джаббар в человечьем обличьи, высокомерный враг, для испытания его права на вход в человеческое сообщество. Лито ощутил в этом руку своей бабушки, а за ней — безликие массы Бене Джессерит. Его скорчило при этой мысли.

— Твое образование начинается с меня, — сказал Намри, — это справедливо. Это соответствующе. Потому что на мне оно может и кончиться. Теперь слушай меня внимательно. Каждое мое слово несет в себе жизнь. Все во мне несет смерть.

Лито стрельнул глазами по комнате: каменные стены, голо — только его кровать, тусклые глоуглобы и темный проход позади Намри.

— Мимо меня не проскочишь, — сказал Намри. И Лито ему поверил.

— Зачем ты это делаешь? — подумал Лито.

— Это уже объяснено. Подумай, какие замыслы в твоей голове! Ты здесь, а в состояние настоящего нельзя вставить будущее. Несочетаема эта пара -«теперь» и «в будущем». Но если ты доподлинно узнаешь свое прошлое, если ты посмотришь вспять и увидишь, где ты побывал, то, может быть, опять найдешь в нем разумное. Если нет — это будет твоя смерть.

Лито отметил, что в голосе Намри нет злобы, но, при всем том звучит он твердо — обещание смерти сдержит.

Намри повернулся на каблуках, посмотрел в каменный потолок.

— Во время оно Свободные встречали зарю, обратясь лицом на восток. Эос, знакомо? «Заря» — на одном из старых языков. — Я говорю на этом языке, — с горькой гордостью ответил Лито.

— Значит, ты меня не слушал, — сказал Намри, и лезвие ножа было в его голосе. — Ночь была временем хаоса. День был временем порядка. Вот как было во времена того языка, на ковром, по твоим словам ты говоришь: тьма беспорядок, свет — порядок. Мы, Свободные, изменили это. Эос стал светом, которому мы не доверяли. Мы предпочли свет луны или звезд. Свет обозначал слишком много порядка, и это могло быть гибельным. Видишь, что сделали вы, Атридесы — Эос? Человек — творение лишь того света, который его защищает. На Дюне, солнце было нашим врагом, — Намри опустил взгляд на Лито. — Какой свет ты предпочитаешь, Атридес?

По тому, как Намри приосанился, Лито почувствовал, что этот вопрос очень весом. Убьет ли его этот человек, если он не даст правильного ответа? Может. Лито видел, что рука Намри спокойно покоится на рукояти крисножа. Кольцо в виде магической черепахи блеснуло на боевой руке Свободного.

Лито легко присел на колени, перебирая в уме верования Свободных. Они доверяли Закону и любили, когда его уроки преподносились в виде аналогий, эти старые Свободные. Свет луны?

— Я предпочитаю… свет Лисану, Л'хакку, — сказал Лито, следя за Намри, чтобы уловить малейшую подсказку в его поведении. Тот, вроде бы, был разочарован, но его рука соскользнула с ножа. — Это свет правды, свет истинного мужчины, в котором ясно видно влияние ал-Мутакаллима, продолжил Лито. — Какой иной свет предпочтет человек?

— Ты говоришь как цитирующий, а не как верующий, — проговорил Намри. Я и цитирую, — подумал Лито. Но начал ощущать направленность мыслей Намри, как тот процеживает свои слова через давний навык старинной игры в загадки. В подготовку Свободных включались тысячи таких загадок, и Лито надо было лишь обратиться памятью к обычаям, чтобы примеры начали всплывать в его уме. Вопрос: «Молчание?». Ответ: «Друг преследуемого». Намри кивнул себе, как бы разделяя эту мысль, и сказал:

— Есть пещера, являющаяся для Свободных пещерой жизни. Взаправдашняя пещера, спрятанная пустыней. Шаи Хулуд, прапрадед всех Свободных, запечатал эту пещеру. Об этом мне рассказывал мой дядя Зиамад, а он никогда не лгал мне. Есть такая пещера.

Намри кончил говорить — и наступило вызывающее Лито молчание. ПЕЩЕРА ЖИЗНИ?

— Мой дядя Стилгар тоже рассказывал мне об этой пещере, — сказал Лито. — Она запечатана, чтобы трусы не могли в ней прятаться.

Отсвет глоуглоба промелькнул в затененных глазах Намри. Он спросил:

— Вы бы, Атридесы, открыли эту пещеру? Вы стремитесь управлять жизнью через духовенство: ваше централизованное духовенство для информации, Оквафа и Хаджжа. Уполномоченный Маулана называется Козар. Он проделал долгий путь от истоков своей семьи в соляных копях Ниази. Скажи мне, Атридес, что не так с вашим духовенством?

Лито выпрямился, отдавая себе отчет, насколько полно он втянут в эту игру в загадки с Намри, и что ставка — смерть. Все в этом человеке показывало, что при первом же неправильном ответе он использует свой криснож.

Намри, увидя в Лито это понимание, сказал:

— Верь мне, Атридес. Я — сокрушитель мертвецов. Я — Железный Молот.

Теперь Лито понял. Намри виделся себе Мирзабахом, Железным Молотом, которым побивают тех мертвых, которые не могут дать удовлетворительного ответа на вопросы, на которые они обязаны ответить при входе в рай. Что не так с централизованным духовенством, созданным Алией и ее жрецами?