Алексей Калугин - Игра в реальность

– Второй вариант сводится к тому, – участковый расстегнул папку и достал из нее два листа бумаги, на которых были отпечатаны какие-то официальные бланки, – что вы отправляетесь добровольцами на фронт.

– На фронт? – машинально повторил следом за милиционером Витька.

Я же, услышав такое, оторопел настолько, что не знал даже, как реагировать. Ситуация, вместо того чтобы хоть как-то приблизиться к разрешению, стала настолько абсурдной, что мне с трудом верилось в происходящее.

– Это честная сделка, ребята. – Старший лейтенант Сивоконь обращался к нам теперь не как страж порядка к нарушителям закона, а как добрый наставник к своим подопечным. Усмешка исчезла у него из-под усов, а взгляд сделался почти мягким. – Вы уж мне поверьте: полтора года в регулярных войсках, в соответствии с контрактом, заключенным на добровольной основе, – это куда лучше, чем пять лет исправительных работ. На фронте, конечно, случается, что и убивают, но зато если повезет, то, оттрубив свой срок, вернетесь домой героями, сможете устроиться на хорошую работу, да еще и дополнительные льготы получите, как ветераны. Ну а не повезет, так хотя бы семьям своим поможете. Хотя, – участковый заглянул на странички паспортов, где указывалось семейное положение, – семьями обзавестись вы не удосужились. А пора бы, – с легкой отеческой укоризной добавил он, – не пацаны уже.

– Что за фронт? – негромко произнес Витька.

Судя по его голосу, он, так же как и я, уже догадывался, каков будет ответ, но все же хотел убедиться в том, что не ошибся.

– Известно какой, – усмехнулся в усы старший лейтенант Сивоконь, – Северо-Кавказский. Имейте в виду, интеллигенты, – голос участкового вновь стал насмешливым, – я делаю вам такое предложение только потому, что у меня по району в этом месяце недобор призывников. Ежели я не наберу нужного количества добровольцев, то не получу и премиальных карточек. Ну а на стандартный милицейский паек семью не прокормишь. Так что давайте по-хорошему: мне – премия, вам – военная форма вместо арестантской робы. Идет?

Похоже, Сивоконь даже не сомневался в том, что мы ответим согласием на его благородное предложение. Не дожидаясь нашего ответа, он вооружился авторучкой и открыл оказавшийся сверху мой паспорт, готовясь переносить данные в заявление о приеме на воинскую службу.

Оглянувшись через плечо, Витька кинул на меня вопросительный взгляд. Собразив, что он хочет спросить, не пора ли воспользоваться клиппером, я отрицательно качнул головой и указал взглядом на наши паспорта в руках участкового.

– Может быть, мы сами заполним заявления? – обратился к милиционеру Витька.

– У меня мало бланков, – не отрываясь от работы, ответил старший лейтенант Сивоконь. – Если испортите, то за новыми придется ехать в районное отделение. Я уж сам заполню, как следует, а вам останется только расписаться.

Секунду подумав, Витька задал милиционеру неожиданный вопрос:

– И давно это продолжается?

Оторвав взгляд от бумаги, участковый посмотрел на моего приятеля. Впервые во взгляде его можно было заметить удивление и даже, как мне показалось, легкую растерянность.

– Что продолжается? – переспросил он.

– Война на Кавказе, – уточнил свой вопрос Витька.

– А, это… – Старший лейтенант Сивоконь поправил усы и напряженно усмехнулся. – Да с тех самых пор, как началось.

– Блестящий ответ, – похвалил его Витька. – А как насчет точной даты?

– Да кто ж ее упомнит? – пожал плечами участковый. – Сначала была спецоперация по очистке территории от незаконных бандформирований, потом еще одна – по освобождению заложников, потом – восстановление законности и порядка. Никто ничего понять не успел, как оказалось, что уже идет война.

– А может, она никому и не нужна вовсе, война эта? А, старший лейтенант?

Взгляд участкового сделался однозначно удивленным. Впрочем, ему потребовалась всего пара секунд для того, чтобы прийти в себя.

– Ну, это не нам с тобой решать, – уверенно заявил он. – На то, чтобы принимать государственные решения, у нас имеется президент.

– Так ведь президент – он тоже человек, – заметил Витька. – А человеку, как известно, свойственно ошибаться.

– Ты полегче с высказываниями-то.

Казалось бы, на этих словах, произнесенных строго и по-мужски сурово, старшему лейтенанту Сивоконю следовало бы повысить голос, он же, напротив, произнес фразу едва слышно. Да еще после этого быстро огляделся по сторонам, словно хотел убедиться, что никто, кроме нас с Витькой, его не слышал.

– А то ведь порву, к чертовой матери, эти заявления, и загремите вы у меня по полной программе, – пригрозил он Витьке.

Однако прозвучала эта угроза как-то не очень убедительно.

– Не порвешь, – с усмешкой ответил участковому Витька. – Бланки пожалеешь.

Старший лейтенант Сивоконь глянул через Витькину голову на меня. Должно быть, то, что я почти все время молчал, вселяло в участкового уверенность в моем абсолютном согласии с его предложением, и теперь он хотел, чтобы я повлиял на своего приятеля, дабы не загреметь заодно с ним на исправительные работы.

– Глупо все это, – досадливо поморщился я. – К чему эти условности, если мы можем просто тихо-мирно разойтись? Уверяю вас, товарищ старший лейтенант, дальнейшее наше общение приведет только к тому, что ситуативный узел, в создании которого мы все вместе приняли невольное участие, затянется настолько, что нам не останется ничего иного, как только разрубить его.

Старший лейтенант Сивоконь тяжело вздохнул.

– И почему мне так везет на придурков? – произнес он таким тоном, словно всерьез рассчитывал получить от одного из нас исчерпывающий ответ на свой вопрос.

– А вот это ты зря, лейтенант, – с упреком качнул головой Витька.

– Старший лейтенант, – поправил его участковый. – И не «ты», а «вы».

– А не пойти бы вам, товарищ старший лейтенант, – с ехидцей процедил сквозь плотно стиснутые зубы Витька. – Я, честно признаться, вашего брата на дух не переношу.

– Это ты о милиции? – недобро прищурился участковый.

– Нет, что ты! – протестующе взмахнул рукой Витька. – Это я об идиотах!

– Так. – Давая понять, что терпение его закончилось, старший лейтенант Сивоконь хлопнул нашими паспортами по папке. – Придется нам продолжить разговор в отделении.

Меня просто поражали самообладание участкового и его уверенность в том, что милицейская форма свято хранит его от всяческих бед и напастей. Перед ним были двое вполне дееспособных мужиков, откровенно нарывающихся на конфликт, а он даже и не думал достать пистолет из кобуры, висевшей у него на поясе.