Клиффорд Саймак - Почти как люди
— То есть?
— Помогать переговорам с вашим народом. Всему помогать изо всех сил. Наверно, очень много объяснять. Делать всякую помощь, что вам нужно.
— Вы сказали, есть много разных миров и много разных народов. Это значит — длинная, непрерывная цепь миров и народов?
— Не в каждом мире есть народ. В некоторых никого нет. Совсем никого живого. В других мирах есть живые, но нет разумных. Еще в других прежде жили разумные, но теперь нет. — Он как-то странно повел рукой, — Это очень печально, что случается с разумной жизнью. Она сильно непрочная, она не может оставаться всегда.
— А разумные существа все — гуманоиды?
— Гуманоиды? — неуверенно переспросил великан.
— Ну, такие, как мы. Две руки, две ноги, голова?
— Больше всех гуманоиды, — подтвердил он. — Больше всех — как вы и я.
Сухонький вдруг забеспокоился и стал дергать моего собеседника за жилет. Великан обернулся и замер — воплощенное внимание. Потом вновь повернулся ко мне.
— Очень волнуется, — объяснил он. — Говорит, все здесь больные. Страдает большой жалостью. Никогда не видел столько ужасно больных.
— Да нет же! — воскликнул я, — Он ошибается, больные лежат у себя дома. Тут все здоровые.
— Это не может быть, — сказал мистер Смит, — Он горестно поражен. Может видеть внутри человека, видит — все плохо. Говорит, кто сейчас не больной, очень скоро сделается больной, говорит, внутри у многих болезнь пока спит, может проснуться, у других внутри мусор от прежних болезней, надо выбросить.
— А он может их подправить?
— Не подправить. Полная починка. Тело будет совсем как новое.
Между тем к нам потихоньку придвигался Хигги и за ним еще несколько человек. Большинство оставалось на косогоре, подальше от греха. И понемногу в толпе поднялся глухой говор. Сперва все онемели от изумления, но теперь языки развязались.
— Хигги, — позвал я, — познакомься с мистером Смитом.
— Смотри-ка! — удивился Хигги. — У них такие же имена, как у нас!
Он протянул руку, мистер Смит секунду смотрел на нее с недоумением, потом подал свою, и они обменялись рукопожатием.
— Тот, другой, не может говорить, — объяснил я, — Он телепат.
— Вот жалость! — посочувствовал Хигги. — А который из них врач?
— Маленький, — сказал я. — И еще неизвестно, можно ли назвать его врачом. Похоже, что он чинит людей, они у него получаются как новенькие.
— Ну, — заметил Хигги, — собственно, докторам так и полагается, только это у них не очень выходит.
— Он говорит, мы тут все как есть больные. И хочет всех нас привести в порядок.
— Что ж, очень хорошо, — одобрил Хигги, — Весьма любезно с его стороны. Можно в здании муниципалитета устроить клинику.
— Но ведь по-настоящему у нас больны только доктор Фабиан, Флойд и еще кое-кто. Он пришел лечить их, а не нас.
— Ну что ж, сперва сведем его к ним, пускай он их вылечит, а потом устроим клинику. Раз уж он здесь, мы все попользуемся.
— Если вы придете в соединение со всеми нами, вы можете получать такую услугу, как от него, в каждую надобную вам минуту, — вставил свое слово мистер Смит.
— Про какое соединение он толкует? — спросил Хигги.
— Это чтобы мы впустили на Землю пришельцев и присоединились к другим мирам, их много, и Цветы связали их между собой, — объяснил я.
— А что, в этом есть смысл, — сказал Хигги, — И, наверно, он ничего с нас не возьмет за услуги?
— Как это — возьмет? — спросил Смит.
— Ну — платы, — пояснил Хигги. — Звонкой монеты. Гонорара.
— Эти выражения не постигаю, — сказал Смит. — Но надо все делать скоро, у моего собрата есть пациенты и кроме. Он и коллеги имеют призвание обходить много миров.
— Значит, они — доктора и для других миров? — переспросил я.
— Вы ясно ухватили мое значение.
— Стало быть, время терять не приходится, — сказал Хигги. — Тогда займемся делом. Угодно вам обоим последовать за мной?
— Со рвением! — воскликнул Смит.
И гости вслед за Хигги стали подниматься в гору, потом зашагали по улице. Я побрел было следом за ними, но тут из моего дома с черного хода выбежал Джо Эванс.
— Брэд! — закричал он, — Тебе звонят из Госдепартамента!
Меня вызывал Ньюком.
— Я сейчас нахожусь в Элморе, — сказал он, по своему обыкновению сухо и отрывисто. — Мы здесь вкратце передаем представителям печати то, что вы нам сообщили. Но они требуют встречи с вами, им, видите ли, непременно надо с вами говорить.
— Что ж, я не против. Пускай подойдут к барьеру.
— А я очень против, — с досадой сказал Ньюком, — но они так нажимают, что нет возможности отказать. Я вынужден дать согласие. Полагаюсь на вашу скромность.
— Сделаю, что могу, — сказал я.
— Хорошо. Воспрепятствовать не в моих силах. Через два часа. На том же месте, где мы тогда встречались.
— Ладно, — сказал я. — Надеюсь, я могу привести с собой приятеля?
— Можете, — разрешил Ньюком. — И ради всего святого, будьте поосторожнее!
Глава 22
С понятием пресс-конференции мистер Смит освоился очень легко. Я объяснил ему, в чем тут соль, по дороге к барьеру, где нас ждали журналисты.
— Значит, они — передатчики, — сказал он, еще раз проверяя, так ли понял. — Вы им нечто говорите, а они говорят другим. Переводчики, как я.
— Да, в этом роде.
— Но ваш народ говорит одинаково. Механизм учил меня одному языку только.
— Потому что вам больше и не надо. Но люди на Земле говорят на разных языках. Впрочем, газетчики нужны не поэтому. Понимаете, весь народ сразу не может собраться и выслушать то, что мы хотим сказать. Поэтому задача репортеров — распространять новости.
— Новости?
— То, что мы скажем. Или что скажет еще кто-нибудь. Их дело — сообщать обо всем, что происходит. Где бы что ни случилось, репортеры тут как тут — и сразу сообщают. Держат весь мир в курсе событий.
Смит чуть не пустился в пляс от восторга.
— Как прекрасно! — воскликнул он.
— Что ж тут прекрасного?
— Так изобретательно! Придумать все это! Таким способом один разумный говорит со всеми разумными. Все про него знают. Все слышат, что у него есть сказать.
Вот и барьер, по другую его сторону, на ближайшем клочке шоссе толпятся репортеры. Цепочка их тянется вправо и влево от полосы асфальта. Мы подходим, а фотографы и кинооператоры без передышки нас снимают.
Наконец мы у самого барьера, с той стороны сразу десятки голосов начинают что-то выкрикивать, но тотчас же кто-то наводит порядок, и тогда заговаривает один:
— Я Джадсон Барнс, от Ассошиэйтед Пресс. А вы, очевидно, Картер?
— Он самый.
— А кто этот джентльмен, ваш спутник?
— Его зовут Смит, — сказал я.
— Он, видно, прямо с маскарада? — поинтересовался кто-то другой.
— Нет, он — гуманоид с одного из смежных миров. Он будет помогать нам вести переговоры.
— Здравствуйте, сэры, — солидно и дружелюбно промолвил мистер Смит.
Из задних рядов кто-то выкрикнул:
— Нам тут не слышно!
— Есть микрофон, — сказал Барнс, — Вы не возражаете?
— Кидайте сюда, — сказал я.
Барнс бросил микрофон, я подхватил его на лету. Провод протянулся сквозь барьер. Со своего места я видел рупоры, установленные на обочине.
— Пожалуй, можно начинать, — сказал Барнс, — От властей мы, понятно, информацию получили, вам незачем повторять все, что вы им раньше рассказывали. Но есть кое-какие вопросы. И даже много вопросов.
Кверху взметнулась добрая дюжина рук.
— Давайте им слово по одному, — предложил Барнс.
Я кивнул долговязому сухопарому субъекту.
— Благодарю вас, сэр. Калеб Риверс, от «Канзас-Сити стар», — представился он. — Насколько мы понимаем, вы сейчас выступаете от лица — как бы это выразиться? — от лица другого народа, от населения другого мира. Не могли бы вы точнее определить свое положение? Выступаете вы как их официальный представитель, или неофициальный оратор, или своего рода посредник? Этого нам пока никто не разъяснил.
— Я отнюдь не официальное лицо. Вы что-нибудь слыхали про моего отца?
— Да, — сказал Риверс, — нам говорили, что он нашел какие-то цветы и очень заботливо за ними ухаживал. Но согласитесь, мистер Картер, что это, мягко говоря, еще не делает вас пригодным для роли, которую вы сейчас играете.
— Ни для какой я роли непригоден. Скажу по совести, эти пришельцы вряд ли могли выбрать худшего представителя. Но тут есть два обстоятельства, с которыми волей-неволей надо считаться. Во-первых, кроме меня, никого нет под рукой, я — единственный человек, который побывал в том мире. Во-вторых, и это очень важно, они мыслят не так, как мы, они просто не могут думать по-нашему. То, что с их точки зрения разумно и логично, с нашей, может быть, просто глупо. И наоборот, наши самые блестящие рассуждения могут им показаться вздором.
