Джери Пурнель - Бегство с планеты обезьян

— Немыслимо — это не то слово, — перебил его Мур.

Как только экран погас, Мур, схватив кассеты с записями, бросился со всех ног в Публичную информационную библиотеку.

Спустя час из Цетра исследований игр в Женеве пришел результат анализа.

Мур положил перед Верриком отчет:

— Прочитайте. Это — явная насмешка, только непонятно над кем.

Веррик перелистал бумаги.

— Что за бред? Это голос…

— Это голос Джона Престона, — твердо сказал Мур. — Его сверили с звукорядом книги Престона «Единорог». Правильность идентификации не оставляет сомнений.

— Я не понимаю, — сказал Веррик. — Объясните.

— Джон Престон там. Он ожидал корабль и теперь вступил в контакт с ними. Он приведет их к Диску.

— Но Престон вот уже сто пятьдесят лет как умер!

Мур нервно рассмеялся:

— Не стройте иллюзий! Прикажите исследовать его саркофаг, и вы поймете, что Джон Престон жив!

10

Робот, шествуя по проходу, ловко собирал билеты. Лучи жаркого полуденного солнца отражались в сверкающей обшивке межконтинентальной ракеты. Далеко внизу простиралась лазурная гладь Тихого океана.

— Как красиво, — сказал светловолосый молодой человек хорошенькой девушке, своей соседке. — Я говорю об океане. Земля, без сомнений, самая красивая планета.

Девушка сняла свои телеочки и, отвернувшись от иллюминатора, посмотрела на попутчика:

— Да, мне тоже так кажется.

Молодой человек с удовольствием посмотрел на ее лицо, обрамленное коротко подстриженными вьющимися темно-рыжими волосами.

— Закурите? — спросил он.

— Да, спасибо, — ответила девушка, выуживая из протянутого ей портсигара сигарету.

— Куда вы направляетесь? — спросил молодой человек.

— В Пекин. Я работаю на Холме Суонг… Сейчас я еду по вызову.

— Вы классифицированы?

— Да, — девушка слегка покраснела. — Класс одиннадцать-семьдесят шесть. Это не слишком высокий класс, но и это играет роль.

— Вы так думаете? У меня класс пятьдесят шесть-три. В моем случае это никакой роли не играет.

Девушка пристально взглянула на собеседника. У него было лицо, лишенное какой-либо индивидуальности: бесцветные и равнодушные глаза, волосы цвета соломы…

— Вы кажетесь таким… циничным.

Молодой человек сдержанно рассмеялся:

— Возможно, — и, придав голосу немного любезности, спросил: — Как вас зовут?

— Маргарет Ллойд.

— А меня Кейт Пеллиг.

— Кейт Пеллиг? — девушка удивленно подняла брови. — Мне кажется, я где-то слышала это имя… Это возможно?

— Нет, — сухо сказал Пеллиг.

— А все-таки я что-то про вас знаю, — Маргарет нахмурила лоб. — Меня раздражает, если я не могу чего-либо вспомнить.

— Как вы получили классификацию?

— Я? — Маргарет улыбнулась. — Я получила классификацию благодаря тому, что я любовница одного очень влиятельного лица. Он ждет меня в Батавии.

Подошедший к ним робот протянул свой крюк, требуя предъявить билеты.

Протягивая свой билет, Пеллиг сказал:

— Привет, брат.

Когда робот удалился, Маргарет спросила:

— Вы куда направляетесь?

— В Батавию.

— По делам?

— В какой-то степени, — он улыбнулся, но в улыбке было что-то жесткое. — Может, через некоторое время я буду вспоминать об этом деле, как о развлечении. Время варьирует мое поведение.

— Как-то странно вы говорите…

— Да, я странный, иногда мне трудно предвидеть, что я буду говорить и делать в следующий момент. Порой я чужд самому себе. Временами даже мои собственные действия застают меня врасплох, и я не могу объяснить себе свои поступки.

Улыбка на лице Пеллига сменилась выражением мрачного беспокойства:

— Это будет великая жизнь, если не спасуешь.

— Я не понимаю вас, — испуганно сказала Маргарет. — Эта фраза будто взята из древнего манускрипта…

Взгляд Пеллига заскользил по глади океана за иллюминатором.

— Пойдемте в бар, я угощу вас коктейлем.

Питер Вейкман, ознакомив Картрайта с результатами анализа, подытожил:

— Это действительно Престон, в этом можно не сомневаться.

Пальцы Картрайта нервно барабанили по столу.

— Я никак не могу в это поверить.

Рита О’Нейл дотронулась до его руки:

— В его книге есть объяснение. Он сейчас находится там, чтобы проводить нас. Голос…

— Меня интересует другое, — с тревогой сказал Вейкман. — За несколько минут до нашего запроса в Информационную библиотеку прибыл заказ на проведение идентичного анализа.

— Что это значит? — воскликнул Картрайт.

— Не знаю. В библиотеке сказали, что для проведения анализа они получили аналогичные видеозаписи. От кого эти записи, работники библиотеки не знают, — Вейкман покачал головой. — Я не верю им. Они должны знать, кто сделал запрос, просто не хотят говорить. Нужно послать в библиотеку парочку телепатов.

— Оставим это. У нас есть дела поважнее, — нервно сказал Картрайт. — Есть что-нибудь новое о Пеллиге?

— Ничего, кроме известия, что он покинул Холм Фарбен.

Рита положила руку на дрожащую ладонь Картрайта.

— Мы непременно войдем в контакт, когда Пеллиг проникнет в охраняемую зону. Он еще вне ее.

— Ради Бога, пошлите кого-нибудь ему навстречу! Почему вы здесь?

Вейкман посмотрел на посеревшее от переживаний лицо Картрайта. Как он недавно узнал, Картрайт за несколько дней до того, как стал Ведущим Игру, перенес сердечный удар.

— Поберегите себя, — успокаивающе сказал Вейкман. — Вы в плохой форме.

Картрайт печально покачал головой:

— Меня должны убить, убить публично, средь бела дня, не скрываясь, с одобрения всей системы. Вся Вселенная прилипла к телевизорам, ожидая развития событий. Убийцу подбадривают, ему аплодируют, верят, что он станет чемпионом этого национального вида спорта.

— Убийца всего лишь человек, — спокойно объяснил Вейкман. — Он не сильнее нас. У вас для защиты есть Корпус телепатов и все средства Директории.

— А после первого будет другой… Тысячи других…

Вейкман нахмурился.

— Всякий Ведущий Игру вынужден иметь с этим дело. Я полагал, что основное ваше желание — это остаться в живых, пока ваш астронеф не окажется в полной безопасности.

— Да, — вяло ответил Картрайт. — Я хочу остаться в живых. Не вижу здесь ничего предосудительного.

Он поднялся и, опираясь дрожащими реками о стол, сказал извиняющимся тоном:

— Конечно, вы правы. Но войдите в мое положение. Вы имели дело с убийцами всю вашу жизнь. Для меня это внове. Прежде я был обыкновенным, никому не известным человеком. И вот теперь я — идеальная мишень, освещаемая прожекторами в десять миллиардов ватт.