Генри Олди - Волчонок

Ослушаться «звездного вождя» никто не рискнул.

Марк отметил, что при местных Крыса именует Афолаби царем. Две сотни головорезов с копьями, собирающих дань с двух десятков мирных деревенек — царство, больше похожее на бандитский террор, и все же титул есть титул.

Психология, вздохнул Марк. Психология ботвы, чтоб её…

Поклажу туземцы уложили на древки копий, как привыкли носить охотничьи трофеи. Водрузив копья на плечи, дикари гуськом двинулись по уходящей в джунгли тропе. Колонна либурнариев — сорок восемь человек — пошла следом. Тропа оказалась натоптанной: чистый хайвей по здешним меркам. Вряд ли какая-либо тварь отважилась бы напасть на многолюдную толпу: Ломбеджи — не Тренг, динозавров нет. Тем не менее, Марк бдительности не терял. Он вглядывался в сумрак, переплетенный лианами и воздушными корнями; время от времени переключал шлем в ИК-режим. Живность размером больше зайца в радиусе видимости так и не появилась.

До деревни, которую Афолаби именовал «столицей», добрались через четверть часа. Похоже, любимой геометрической фигурой ломбеджийцев был круг. Деревня состояла из сотни круглых хижин на толстых сваях. Хижины отличались размерами: больше, меньше, совсем мелкие, считай, игрушечные. В центре возвышался дворец — пятнадцать метров в диаметре. От некрашеных «трущоб» дворец отличался тем, что был старательно выкрашен в ярко-малиновый цвет. Крышу его покрывали не пальмовые листья, и даже не связки тростника, а прозрачная гидрофобная пленка, натянутая на каркас из дерева.

Поле за деревней радовало глаз светлой зеленью всходов. Оно тоже имело форму круга. Защищала поле ограда, хлипкая на вид, на которой что-то шевелилось и дергалось, издавая глухой рокот. Сторожевых обезьян там посадили, что ли? Марк опустил забрало, дал увеличение: на изгороди красовались ряды высушенных тыквочек, колышущихся под ветром. Внутри тыкв, рокоча, перекатывались орехи или мелкие камешки — шумовой барьер от лесных мародеров.

Земля между ростками была странно черная, словно присыпанная золой. Да это и есть зола! Помнится, Крыса еще на совещании спрашивал: почему бы не сесть возле деревни? Хорошо, сядем не «Дикарем» — двумя ботами… Зачем сплавляться по реке, а потом бить ноги обратно через джунгли?! Крысе передали привет от Афолаби — царь категорически не желал, чтобы ему опять сожгли все поле. Один раз такое уже произошло, и Афолаби отлично представлял себе последствия посадки «летающей черепахи» рядом с деревней.

Поле, подумал Марк. Поле с ростками. Поле с кораблями…

— Здравия желаю!

Сервус-контролер отмахнулся: не до тебя, парень.

— Здравия желаю! — упорствовал Марк.

Женщина в форме обернулась, выключив уником.

— Разрешите обратиться, госпожа обер-декурион! — радостно взревел Марк. Скажи ему кто раньше, что он возликует при виде Ливии Метеллы, в жизни бы не поверил. — Обер-декурион Тумидус для несения службы…

— Вольно, боец. Как нога?

— Отлично, госпожа обер-декурион!

— Болит?

— Никак нет!

— Не ври мне. Болит, да?

— На погоду. Доктор говорит: скоро пройдет.

— Что у тебя под мышкой? Удочки?

Марк половчее ухватил футляры:

— Шамберьер, госпожа обер-декурион. Шамберьер и фарпайч.

Ливия молча смотрела на него. В глазах ее не было и тени понимания.

— Кнуты, — упростил Марк. Личные вещи он отправил автопогрузчиком, а дедовы подарки прихватил с собой, как ручную кладь. — Длинный и короткий.

— Два кнута?

— Ага, два. Мои талисманы. Это разрешено?

— Кнут, — повторила Ливия. И добавила со странной интонацией: — Что ж, значит, так тому и быть. Господин унтер-центурион, разрешите обратиться?

Марк не понял. А когда понял, вспотел. Он до сих пор считал, что это шутка.

— Обращайтесь, — кивнул он.

— На «Дикаре» забудьте про звания. Меня зовут Ведьма. Ведьма, и на «вы».

Ливия шагнула ближе:

— Вам все ясно, Кнут? Кстати, вас хочет видеть капитан.

— Кнут!

— Я!

— Ворон ловите?

— Никак нет! Изучаю обстановку!

— За мной. Не отставать.

— Есть не отставать…

К ним с любопытством придвигались туземцы, быстро образовав живой коридор из черной плоти. Одежды на дикарях было минимум. Дети бегали нагишом. Трое стариков щеголяли в соломенных шляпах: надо полагать, последний писк моды и признак социального статуса. К счастью, дикари держали дистанцию. Ближе, чем на два шага, не подходили, дружелюбно улыбались, скаля ослепительно-белые зубы. Задние вытягивали шеи, желая получше разглядеть чужаков. Большинство оживленно спорило между собой. Когда Марк включил коммуникатор в режим перевода, галдеж смолк. Толпа попятилась, туземцы стали опускаться на колени, пригибая головы к земле. Волной накатила барабанная дробь. Барабанщики выстроились у входа в малиновый дворец. Здоровенные чурбаны в их руках, пустотелые и лишенные коры, были отполированы тысячами прикосновений. Низкий, грозный звук напоминал грохот ярящейся Неприятности. Ладони мелькали с такой быстротой, что казалось: у барабанщиков по шесть рук, как у брамайнских божеств.

Могучее крещендо; тишина.

Бамбуковая циновка, закрывавшая вход во дворец, поползла вверх, как жалюзи на двери открывающегося магазина. Из темного проема опустился короткий, на четыре ступеньки, металлический трап.

— Слон! Черный Бык! Гроза земли и неба!

— Куум! — гаркнули туземцы.

— Великий царь Афолаби!

— Куум!

— Слон приветствует гостей со звезд!

Орал тщедушный, тощий как глист, глашатай. Он стоял у трапа, поднеся к губам мятый рупор из жести. Имя царя — Афолаби — коммуникатор перевел, как «Рожденный-в-богатстве». Марк пожал плечами. Тут не поспоришь: по местным меркам Афолаби, несомненно, богач.

На трап, в сопровождении двух слуг с опахалами, ступил лоснящийся от жира толстяк. Переносицу царя пронзала зубочистка из пластика. Татуировка на щеках, в ноздрях — золотые кольца. На макушке — шапочка, вышитая цветным бисером. И стандартная коммун-гарнитура за левым ухом.

Юбочкой Афолаби пренебрег, почесываясь в паху.

Марк представил капитана «Дикаря» на месте его величества — и чудом удержался от хохота.

— Курсант Катилина здоров, — сказал капитан.