Петер Жолдош - Возвращение Викинга

Утро начинается с ярких полосок coлнeчнoгo света, падающих на пол. Они медленно передвигаются, как проявление иной, заоконной жизни, проникающей в нашу комнату неясными шорохами. Ного все еще спит. У него непривычно слабое - это при его-то грудной клетке! - дыхание. Ничего, главное - он жив. Плечо и рука уже не пугают вздутостью и синевой, рана затягивается. Через несколько дней останется только шрам. Несколько дней? Сколько же длится наше излечение? Я чувствую себя достаточно окрепшим, вот если бы еще удалось избавиться от оглушенности. У нее, как я понимаю, лекарственное происхождение. Все! Надо кончать с недугами и думать о возвращении на Землю.

- Сколько недель я сплю здесь? - спрашиваю Вэла.

- Недель? Шесть, нет - седьмой день.

- Твое снотворное растягивает время до бесконечности, - говорю я Вэлу, разглядывая в узкое окно картину залива. На спуске к набережной много людей. В группе людей в белом - жрецов - различаю фигуру в голубом.

- Мазу? - спрашиваю, не особенно удивляясь.

- Он самый, - отвечает Вэл, - хочешь поговорить с ним на языке богов? Кстати, он каждый день навещал тебя, пока ты спал. Предварительно выяснил у меня, спишь ли ты, и только тогда входил.

- Может быть, ты не поверишь, но я чувствовал его присутствие всегда. Он вносил дисгармонию в мои сновидения. Я чувствовал его присутствие тем участком мозга, который не поддавался даже твоему снотворному... Ты мог не разрешать ему вход. Зачем разрешал? Ты ведь знал, что я с первого взгляда возненавидел его!

- Как было не разрешать? Он же хозяин! Мы находимся в его дворце. Он постоянно подчеркивает, что мы друзья. Как можно было не впускать его?

- Во всяком случае, мне неприятно даже думать о том, что он приходил сюда, когда я спал.

- С этого дня инъекций не будет. Но таблетки надо принимать, - Вэл протянул мне ярко-желтую таблетку на ладони. Я гляжу на нее с отвращением, словно она - Мазу. Представляю себе: я сплю, а жрец приходит и шарит по мне своим змеиным взглядом. - Чего же он хотел? Что высматривал? - спрашиваю у Вэла.

- По правде говоря, не знаю. Он вел себя тихо, останавливался перед твоей кроватью и смотрел. Не говорил ни слова. Даже к туземцу твоему не подходил, хотя раньше интересовался, как заживают раны... У него есть кое-какие медицинские способности, - способен, например, внушать. Ну хватит о нем... Хватит тебе торчать у окна, ложись и отдыхай.

- Мне надоело лежать! - я почти срываюсь на крик. - Надоело принимать лекарства! Хватит, я чувствую себя хорошо!

- Грегор, с врачами не спорят! - повысил голос Вэл.

На наши пререкания вбежали товарищи. Узнав, из-за чего спор, встали на мою сторону:

- Если Грегор чувствует себя здоровым, пусть встает. Устанет опять ляжет, о чем тут говорить?

- Правильно! - подхватывает Феликс. - Общение с нами для него сейчас самое лучшее лекарство. Да и ему самому, наверное, хочется выговориться. Он же столько там пережил! Выскажется - и словно груз сбросит с плеч. Я уже не говорю о том, что его рассказ - это научная информация. Не будем забывать, что мы - ученые.

- Друзья, меня это устраивает! - я рад, что меня поддерживают мои друзья, мои товарищи, мои коллеги наконец!.. Мне самому хотелось сбросить этот груз тяжкого опыта, приобретенного в диком краю среди местных неандертальцев...

Мой рассказ длился больше двух часов. Я построил его в виде хроники - так мне было легче говорить, а им воспринимать рассказчика. При этом я обнаружил, что не стараюсь делать из пережитого трагедию. Я ученый, и хотя рассказ мой меньше всего касался геологии, я обо всем говорил, заботясь в первую очередь о достоверности фактов... Моих товарищей страшно поразила та часть моего повествования, в которой шла речь о динозаврах. Да, от Мазу они кое-что слышали, но сам жрец никогда не бывал во внутренних районах материка, о чудищах он сам знал понаслышке. Что еще интересного: высокоорганизованная жизнь на этой планете имеет четкую и строгую локализацию, миграционные процессы не выявлены. Чем это объяснить? Не знаю. Нужны комплексные исследования и наблюдения специалистов. Марк заметил, что у здешних жителей начисто отсутствует любознательность. Они ничего не знают о своей планете, о племенах, которые живут дальше, чем в трехстах-пятистах километрах...

- Мне кажется, - заметил Андрей, когда я ответил на один из вопросов, - что я бы всего этого не пережил бы.

- Будь ты на моем месте, а я на твоем, я бы тоже так думал. Но когда тебя, как щепку, швыряет в водоворот, ты уже не рассуждаешь, а действуешь, каждую минуту решаешь конкретные проблемы своего быта, своего бытия, и это становится повседневным содержанием твоей жизни... Когда думаю об Амаре, то прихожу к мысли, что ему не повезло, в то время как мне везло постоянно... Вначале я просто боялся за свою жизнь. Это были самые тяжелые минуты. Потом решил выжить любой ценой. А когда встретил Ного и вошел в среду плоскоголовых, у меня вдруг появились миссионерские замашки, я попытался подвести их к уровню поздних неандертальцев. Потом убедился, что за три-четыре года невозможно пройти путь, на который человечество Земли угрохало сто пятьдесят тысяч лет.

Если бы не удалось вырваться из джунглей, думаю, долго бы я не выдержал. Сильно сокращает жизнь чувство безысходности. Но появился несчастный гладкокожий, пленник Зумби, - и я воспрянул духом, поверил в то, что жизнь продолжается, надежда не умерла - вот что иногда значат чертежи, нарисованные палочкой на песке. Я решил добраться до вас во что бы то ни стало. И вот я здесь!

Вэл извлекает из упаковки желтую таблетку:

- Ну вот, у тебя сразу осунулось лицо! Прими и просто полежи, ни о чем не думая. - Вэл поправляет что-то на руке Ного и выходит последним. Я стараюсь следовать рекомендациям, но не лежится. Подхожу к окну. Во время разговора с Вэлом, когда я смотрел в окно, что-то меня обеспокоило. Я так и не понял, в чем дело...

Вода залива имеет прекрасный голубой цвет. Наверное, потому, что отсутствие зыби или волнения хорошо отражает цвет небес. На водной глади скользит несколько лодок - можно различить, как туземцы взмахивают веслами. И все-таки меня что-то беспокоит. Что же? Глаза вбирают в себя широкое пространство. Взгляд скользит из одного конца в другой... А где же "Викинг"? Еще раз ощупываю взглядом водное пространство -"Викинга" нет. Куда он делся? Куда его могли увести? Это же действительно конец! "Эй, - кричу не своим голосом, - а где "Викинг"?.." Спокойно, Грегор, ты же не один здесь! Смотри, конфигурация бухты как будто изменилась... И спуск как будто другой... Входит Вэл:

- Ты почему кричишь, Грегор?

- Куда девался корабль?

- Никуда он не девался! - восклицает Вэл. - Ты просто не туда смотришь. Вот чудак! И сразу - в панику!